Теория и практика. Магическое зеркало На написание, составление и редактирование представленного выдающегося труда — за

Аватара пользователя
Archangelus
Администратор
Сообщения: 17458
Зарегистрирован: 10 сен 2016, 20:02
Репутация: 10
Откуда: Russia
Направление практики: Руническая Магия и Мантика , Таро
Контактная информация:
Статус: Не в сети

#1

Непрочитанное сообщение Archangelus » 01 май 2018, 05:14

Теория и практика. Магическое зеркало
Теория и практика. Магическое зеркало

На написание, составление и редактирование представленного выдающегося труда — задачу крайне сложную за неимением какой бы то ни было литературы (а тема эта практически незнакома подавляющему большинству читателей, и основная сложность здесь состояла в необходимости корпеть над «тай-ны полными листами позабытых древних знаний»36) — у меня было три причины. Первая — освободить себя от тяжкого тру-да ведения переписки касательно данного предмета и вопросов оккультного в целом, изложив важнейшие моменты, по поводу которых ко мне обращаются чаще всего, и в которых от меня ожидается быть весьма подкованным после многих лет ис-следований в Пифагорейском и Розенкрейцерском братствах, к которым я имею честь принадлежать37. Вторая причина за-ключается в обязательстве перед тем, кто в темный час болез-ни проявил себя истинным моим другом; и третья в том, что наконец пришло время, чтобы, пусть и частично, осветить эту, порождающую столько запретов и непонимания, тему, особен-но с учетом того, что мне представилась редкая возможность получить информацию по данному предмету от одного из пер-вых мастеров оккультных наук, пребывающем еще во плоти на этой земле — я говорю о знаменитом армянском Философе Кильна Вильмаре, ненадолго посетившем берега ныне респу-бликанской и по-прежнему крайне суетной Америки.

Но помимо всего этого, есть и другая причина: на про-тяжении последних лет между теориями, теоретиками и истинной природой психических феноменов различной и весьма любопытной природы, наступил настоящий разброд. Это особенно верно для огромного, но весьма слабо изученного царства магнетической науки, одной из отрас-лей которых и посвящены следующие страницы.

Возникла нужда в доступном руководстве. И вот эта ну-жда удовлетворена.

При всем недостатке времени, здоровья и витальной силы, автору этих строк едва ли удалось уделить предме-ту внимания, которого он несомненно заслуживает. Задача связать все концы воедино, пожалуй, была выполнена не без нареканий; и все же я с со свойственным бесстрашием сорвал покровы тайны, накинутые на изучаемый предмет шарлатанами, мошенниками и самоназванными мистиками всех мастей, позорящих и приносящих дурную славу тому, в чем сами абсолютно ничего не смыслят.

Безусловно, практики с зеркалами имеют научную, фак-тическую природу, однако, некоторым не удается извлечь из них ничего, и в своем самодовольстве они не понимают даже самой природы феномена, который столь охотно поно-сят и отвергают, на деле же просто не имея должных ка-честв ума, присущих людям более подготовленным.

Работа с зеркалами есть лишь еще одна ступень яснови-дения; это самостоятельная способность, обретаемая ины-ми путями и через иные процессы, но она так же может быть освоена одними весьма совершенно, в ׳го время, как других постигнет крах. И здесь я настоятельно рекомендую воздержаться от опытов с зеркалами, избежав лишних трат и огорчений, тем, кто не склонен к внутренним проявле-ниям месмерического или магнетического толка. Но для тех же, кому они доступны, при правильном подходе веро-ятность достижения успешных результатов весьма высока.

Знаменитый доктор Ди из Лондона и тысячи иных до и после него, пользовались пластинами из полированно-го ископаемого угля (подобную мне приходилось видеть в Британском Музее), а также иные инструменты для по-стижения тайн, которые иначе были бы попросту недо-ступны. Некоторые особенно упертые и поверхностные современники, в условиях, когда истинное искусство зеркал редко, а обманщики лишь множатся, имеют склонность подвергать сомнению и осмеянию саму идею о том, что по-средством одного лишь физического агента возможно про-никнуть за границы мира сего, оказавшись по ту сторону бытия в полном сознании.

Они не признают того, что округлые, вогнутые, поля-ризованные зеркала, кристаллы а то и чернильная клякса на руке девственницы38 могут быть полноценным инстру-ментом; а мне, однако, известно, что это факт неопровер-жимый; и в этой стране есть тысячи тех, кто смог бы поручиться за правоту Ди и прочих в этом вопросе:

А если на зеркальной глади неподвижной

Твой жребий будет явлен? Или перл

В своих глубинах отразит, что скрыто от людей?

О, то загадка для меня, что проще не становится с годами.

Мне видятся грядущего картины За гранью черного зеркального стекла,

Я наблюдаю то, что жизнь готовит,

Среди того любовь, борьба и горе,

Война и мир, здоровье и недуг,

Там жизнь и смерть, потери, обретенья,

Неверность, долг, виденья дальних берегов,

И буря, равно в море и на рынках,

Коммерческие встряски, разоренья,

Благие знаки и грядущие невзгоды,

Погибель наций, ссылка и опала,

И начинанъю всякому конец.

Тайны бытия знакомы мне лучше, чем многим на этой земле. В уединении и строгой дисциплине мне были явле-ны слова нездешних истин. Бессмертие есть истина, несо-мненная, как все Творение, более осязаемая, чем толщи гранита; это демонстрировалось не раз, множеством спосо-бов, в том числе и физически, через незримых духов. Да,были и истинные медиумы, возможно, есть и до сих пор, но в то же время в изобилии и бессовестные обманщики, чья работа состоит целиком в том, чтобы передавать лож־ ные сообщения, будто бы от самих мертвых. Эти подле-цы ныне процветают, подпитываемые массами бездумных приверженцев спиритуализма, которых заботит лишь сам феномен, а не его принципы.

И та же картина в иных сферах оккультной науки. Лож-ные медиумы и самоназванные ясновидящие, я их называю просто «хреновыми спиритуалистами», вот они-то повею-ду — законченные фанатики без капли здравого смысла, люди самого поганого сорта, ради самой мелкой наживы, ничуть не колеблясь, самым мерзким образом готовы вы да-вать ложь за чистую правду и тем порочить истинный спи-ритуализм, подлинное ясновидение.

В наши дни настоящий медиум является скорее исклю-чением из весьма широко распространяющегося правила. То же самое с прорицающими через зеркала и кристаллы, в этой стране на одного настоящего найдется с десяток мо-шенников. Само явление куда древнее любой из нынешних цивилизаций, но, несмотря на это, подобно истинному ме-диумизму, оно постоянно служит почвой для обмана.

Разумеется, куда ни глядь, нигде не найдешь отдуши-ны, что в вопросах хозяйствования, что в вопросах веры. Но это не так среди розенкрейцеров39, ибо пусть их вера в духов столь сильна, сколь только может быть, она имен-но сильна, но не фанатична. Они порядком подустали от современного спиритуализма, ведь подобно мне, они при-нимают только факты, отбрасывая весь жаргон и прочую шелуху. Заинтересованной стороне полагалось бы скры-вать свои изъяны, но тут уж они говорят сами за себя. Все дело в том, что сейчас слишком много теоретизирования и слишком мало религии; слишком много ума, но крайне не хватает сердца. Карлейль40 как-то писал одному моему другу, что в некоторых своих проявлениях современный спиритуализм есть «литургия обезьян Мертвого моря»41. В большинстве случаев так оно и есть; но из остального, что истинно и благо, я верю: родится ко времени и но-вая надежда.
* * *

Мадам Жорж Санд описывала знаменитого Графа де Сен-Жермена42 как одного из величайших мастеров ма-гического зеркала, когда-либо жившего по эту сторону индийских гор, и о ком говорится, будто бы тот жил на протяжении веков, вопреки беспощадному времени, волне-ниям и революциям в загнивающих империях.

«Что делает графа де Сен-Жермена интересным и выда-ющимся, так это, по моему мнению, те предположения, что он выдвигает, объясняя наиболее сомнительные из найме-нее освещенных моментов Истории. Спросите его о любом предмете и о любой эпохе, и вы удивитесь, услышав, как он раскрывает или изобретает на ходу бессчетное количе-ство равно вероятных и увлекательных вещей, показываю-щих в новом свете то, что ранее казалось загадочным или попросту спорным. Простой эрудиции не достанет, чтобы объяснить Историю. Этот человек, должно быть, обладал могучим умом и невероятным знанием человеческой приро-ды. <...> Не так просто подвести его к разговору об этих удивительных вещах. <...> Он понимает, что его считают фантазером и шарлатаном, и это его весьма беспокоит. <...> Свои сверхъестественные силы он объяснять отказывается...но благодаря ему Европа полнится множеством таинствен-ных легенд».

О графе Калиостро Жорж Санд говорит так: «Извест-но, что, когда Фридрих Великий приказал ему покинуть Берлин, он отбыл в своей карете in propria persona, ров-но в полдень проехав одновременно через все ворота; по меньшей мере двадцать тысяч людей готовы поклясться в этом. Караул каждых ворот наблюдал одни и те же шля-пу, парик, карету и лошадей, и вам не удастся убедить их в том, что в тот день там не присутствовало по крайней мере шести Калиостро». Этот же Калиостро владел магиче-ским зеркалом, ныне находящимся во Флоренции, Италия, в котором каждый, кому дозволялось в него заглянуть, мог увидеть три любых вещи или троих человек, которых по-желает, будь они живыми или мертвыми! И тысячи людей истово верят в это, как в то, что два и два в сумме да-дут четыре. Это явление не имеет на себе и налета спи-ритизма, и не является суеверием, оно абсолютно научно, и имеет под собой единственно магнетическую приро-ду — ясновидение при особых обстоятельствах, легко до-стигаемое, что я продемонстрирую до того, как закончу этот труд.

Процитирую:

«Итак, Фридриху волей-неволей пришлось сделать над собой усилие и обрести свое философское спокойствие без посторонней помощи.

Он произнес:

— Раз уж зашла речь о Калиостро, и только что пробил час, когда принято говорить о привидениях, я расскажу вам одну историю, и вы сами поймете, как следует относиться к искусству чародеев. Это приключение — чистая правда, ее рассказал мне тот самый человек, с которым оно про-изошло прошлым летом. Сегодняшний случай в театре напомнил мне о нем, и, быть может, этот случай имеет ка-кую-то связь с тем, что вы сейчас услышите.

— А история будет страшная? — спросил Ламетри.

— Возможно! — ответил король.

— Если так, я затворю дверь, что за моей спиной. Не выношу открытых дверей, когда говорят о привидениях и чудесах.

Ламетри закрыл дверь, и король начал:

— Как вы знаете, Калиостро умел показывать легковер-ным людям картины, или, вернее, своего рода волшебные зеркала, в которых по его желанию появлялись изображе-ния отсутствующих людей. Он уверял, что застает этих людей врасплох и таким образом показывает их в самые сокровенные и самые интимные минуты их жизни. Рев-нивые женщины ходили к нему, чтобы узнать о неверно-сти мужей или любовников. Бывало и так, что любовники и мужья получали у него самые невероятные сведения о поведении некоторых дам, и, говорят, волшебное зер-кало выдало множество тайных пороков. Так или иначе, но итальянские певцы оперного театра однажды вечером пригласили Калиостро на веселый ужин, сопровождаемый прекрасной музыкой, а взамен попросили его показать им несколько образчиков его искусства. Калиостро согласился и, назначив день, в свою очередь пригласил к себе Пор-порино, Кончолини, мадемуазель д’Аструа и мадемуазель Порпорину, обещая показать все, что им будет угодно.

Семейство Барберини также было приглашено. Маде-муазель Жанна Барберини попросила показать ей покой-ного дожа Венеции, и, так как господин Калиостро весьма искусно воскрешает покойников, она увидела его, силь-но перепугалась и в смятении вышла из темной комнаты, где чародей устроил ей свидание с призраком. Я сильно подозреваю, что мадемуазель Барберини любит «позубо-скалить», как говорит Вольтер, и разыграла ужас нарочно, чтобы посмеяться над итальянскими актерами, которые вообще не отличаются храбростью и наотрез отказались подвергнуть себя подобному испытанию. Мадемуазель Порпорина со свойственным ей бесстрастным видом за-явила господину Калиостро, что она уверует в его искус-ство, если он покажет ей человека, о котором она думает в настоящую минуту и которого ей незачем называть, поскольку чародей, должно быть, читает в ее душе, как в от-крытой книге.

«То, о чем вы меня просите, нелегко, — ответил Ка-лиостро: — Но, кажется, я смогу удовлетворить ваше же-лание, если только вы дадите мне самую торжественную и страшную клятву, что не обратитесь к тому, кого я вам покажу, ни с одним словом и не сделаете, пока он будет перед вами, ни одного движения, ни одного жеста».

Порпорина поклялась и вошла в темную комнату с боль-шой решительностью.

Незачем напоминать вам, господа, что эта молодая осо-ба обладает необыкновенной твердостью и прямотой харак-тера. Она хорошо образованна, здраво рассуждает о многих вещах, и у меня есть основания думать, что она не под вер-жена влиянию каких-либо ложных или узких взглядов. Порпорина так долго оставалась в комнате с призраками, что ее спутники удивились и встревожились. Все проис-ходило, однако, в абсолютной тишине. Выйдя оттуда, она была очень бледна, и, говорят, слезы лились из ее глаз, но она тотчас же сказала товарищам: «Друзья мои, если госпо-дин Калиостро чародей, то это не настоящий чародей. Ни-когда не верьте тому, что он вам покажет». И не пожелала объяснить ничего более. Но несколько дней спустя Кончо-лини рассказал мне на одном из моих концертов об этом вечере с чудесами, и я решил расспросить Порпорину, что и сделал, как только пригласил ее петь в Сан-Суси. Заста-вить ее говорить оказалось нелегко, но в конце концов она рассказала следующее:

«Без сомнения, Калиостро обладает необыкновенными способами вызывать призраки, и они до такой степени по-хожи на реальных лиц, что самые уравновешенные люди не могут не взволноваться. Но все-таки он не волшебник, и то, что он якобы прочитал в моей душе, было, я уверена, основано на его осведомленности о некоторых обстоятель-ствах моей жизни. Однако эта осведомленность была непол-ной, и я бы не посоветовала вам, государь, назначать его министром вашей полиции, ибо он мог бы наделать немало оплошностей. Ведь когда я попросила его показать мне одного отсутствующего человека, я имела в виду маэстро Порпору, моего учителя музыки, — сейчас он в Вене, — а вместо него я увидела в волшебной комнате одного доро-гого мне друга, скончавшегося в этом году»43.

— Вот холера! — произнес д’Аржанс: — Пожалуй, это будет потруднее, чем показать живого!

— Подождите, господа. Калиостро, имевший неточ-ные сведения, даже не подозревал, что человек, которого он показал мадемуазель Порпорине, умер. После того как призрак исчез, он спросил у певицы, довольна ли она тем, что увидела. «Прежде всего, сударь, — ответила она, — я хотела бы понять, что это было. Объясните мне, прошу вас». — «Это не в моей власти, — ответил Калиостро. — Вы узнали, что ваш друг спокоен и что труд его приносит пользу, — этого довольно». — «Увы! — возразила синьо-ра Порпорина. — Сами того не зная, вы причинили мне большое горе — вы показали человека, которого я не могла надеяться увидеть, и выдаете его за живого, меж тем как я сама закрыла ему глаза полгода назад».

— Хорошо, однако же, — возразил Ламетри, — все это не объясняет, каким образом Порпорина вашего величе-ства увидела своего мертвеца здравым и невредимым. Ведь если она обладает такой твердостью и таким благоразумием, как утверждает ваше величество, то это противоречит до-водам вашего величества. Правда, волшебник ошибся, вы-тащив из своей кладовой мертвеца вместо живого, который ей понадобился, но это еще больше убеждает в том, что он располагает жизнью и смертью, и тут он сильнее вашего ве-личества, ибо, не в обиду будь сказано вашему величеству, вы повелели убить на войне множество людей, но не смог-ли воскресить ни единого.

— Так, стало быть, мы уверовали в дьявола? — спросил король, смеясь над уморительными взглядами, которые бро-сал Ламетри на Квинта Ицилия.

— Итак... либо прелестная Порпорина безрассудна, легко-верна и видела своего мертвеца, либо она философ и не видела ровно ничего. И притом она все-таки испугалась.

— Не испугалась, но огорчилась, как огорчился бы вся-кий при виде портрета, в точности воспроизводящего люби-мое существо, которое уже невозможно когда-либо увидеть. Но если говорить начистоту, то я думаю, что она испуга-лась уже после, задним числом, и что, выйдя из этого ис-пытания, она утратила частицу своего обычного душевного спокойствия. С тех пор на нее находят приступы черной меланхолии, а это всегда является признаком слабости или нервного расстройства. Я убежден, что ум ее потрясен, хоть она и отрицает это.

<״.>

«Должна признаться, что мне довелось стать свидетелем ?ласти, если даже не всемогущества Калиостро. Вообразите, что, пообещав показать задуманного мною человека, имя которого он якобы прочитал в моих глазах, он показал мне другое лицо и — более того — показал мне его живым, как будто и не подозревая, что тот умер44. И все же, не-смотря на эту двойную ошибку, он воскресил перед моими глазами покойного моего супруга, и это навсегда останется для меня мучительной и страшной загадкой».

«Он показал тебе какой-нибудь призрак, а твое вообра-жение дополнило все остальное».

«Воображение тут совершенно ни при чем, могу вас уверить. Я ожидала, что увижу через стекло или сквозь прозрачную завесу изображение маэстро Порпоры. Дело в том, что за ужином я несколько раз заговаривала о нем и, выражая сожаление по поводу его отсутствия, замети-ла, что господин Калиостро внимательно прислушивается к моим словам. Чтобы облегчить ему задачу, я мысленно представила себе лицо моего учителя и ждала совершенно спокойно, пока еще не принимая этот опыт всерьез. И хотя мысль об Альберте никогда не покидает меня, явился он в тот единственный момент, когда я не думала о нем45. Входя в колдовскую лабораторию, Калиостро спросил, по-зволю ли я завязать себе глаза и согласна ли пойти с ним, держась за его руку. Зная, что он человек воспитанный, я согласилась без колебаний, но при условии, что он ни на минуту не оставит меня одну. «А я как раз и собирал-ся, — сказал он мне, — попросить вас не отходить от меня ни на шаг и не выпускать моей руки, что бы ни случилось и какое бы волнение вы ни испытали». Я обещала, но это его не удовлетворило, и он заставил меня торжественно по-клясться, что, когда появится видение, я не сделаю ни од-ного жеста, не издам ни одного восклицания, словом, буду безмолвна и неподвижна. Затем он надел перчатку и, наки-нув мне на голову черный бархатный капюшон, ниспадаю-щий до самых плеч, повел меня куда-то. Мы шли так около пяти минут, но я не слышала, чтобы закрывалась или от-крывалась хоть одна дверь. Благодаря капюшону я не чув-ствовала никакого изменения воздуха и не знаю, выходили мы из кабинета или нет: чтобы помешать мне запомнить направление, Калиостро заставил меня проделать множество кругов и поворотов. Наконец он остановился и снял с меня капюшон, но сделал это так легко, что я ничего не заме-тила. Мне стало легче дышать, и только поэтому я поняла, что перед глазами у меня уже нет преграды, но вокруг был такой глубокий мрак, что и без капюшона я ровно ничего не видела. Однако через некоторое время я различила пе-ред собой звезду, сначала мерцающую и бледную, а потом сверкающую и яркую. В первое мгновение она показалась мне очень отдаленной, но, став яркой, совсем приблизи-лась. Вероятно, это зависело от более или менее сильного света, проникавшего сквозь прозрачную завесу. Калиостро подвел меня к этой звезде, как бы врезанной в стену, и по ту сторону я увидела странно убранную комнату с мно-жеством свечей, размещенных в определенном порядке. Эта комната своим убранством и расположением казалась вполне подходящей для какого-нибудь колдовского дей-ства. Но я не успела хорошенько ее разглядеть; мое вни-мание сразу приковал к себе человек, сидевший за столом. Он сидел один, закрыв руками лицо, видимо, погруженный в глубокое раздумье. Итак, я не могла рассмотреть его черты, и фигуру его тоже скрывало одеяние, какого я ни-когда ни на ком не видела. Насколько я могла различить, это была белая шелковая мантия или плащ на ярко-крас-ной подкладке, застегнутый на груди какими-то золотыми иероглифическими эмблемами, среди которых я различила розу, крест, треугольник, череп46 и несколько роскошных разноцветных лент. Я поняла одно — это был не Порпора. Но через минуту или две это таинственное существо, кото-рое я уже начала принимать за статую, медленно опустило руки, и я отчетливо увидела лицо графа Альберта — не такое, каким видела его в последний раз, с печатью смер-ти, нет, бледное, но живое, одухотворенное и безмятежно ясное, словом, такое, каким оно бывало в лучшие часы его жизни — в часы спокойствия и доверия. Я чуть было не вскрикнула и не разбила невольным движением стекло, ко-торое нас разделяло, но Калиостро сильно сжал мне руку, и это напомнило мне о моей клятве; я почувствовала смут-ный страх. К тому же в эту минуту в глубине комнаты, где сидел Альберт, открылась дверь, и туда вошли несколь-ко незнакомых людей, одетых почти так же, как он, и со шпагами в руках. Проделав какие-то странные телодвиже-ния, словно играя пантомиму, они поочередно обратились к нему с торжественными и непонятными словами. Он встал, подошел к ним и ответил им столь же непонятно, хотя теперь я знаю немецкий язык не хуже, чем родной. Их речи походили на те, какие мы порой слышим во сне, да и вся необычность этой сцены, чудесное появление этого призрака так напоминали сон, что я сделала попытку ше-вельнуться, желая убедиться, что не сплю. Но Калиостро заставил меня стоять неподвижно, да и голос Альберта был так хорошо мне знаком, что я уже не могла сомневаться в реальности того, что вижу. Поддавшись непреодолимо-му желанию заговорить с ним, я готова была забыть свою клятву, как вдруг черный капюшон вновь опустился на мои глаза. Я быстро сорвала его, но светлая звезда уже исчез-ла, и все погрузилось в кромешный мрак. «Если вы сделае-те хоть малейшее движение, — глухо прошептал Калиостро дрожащим голосом, — ни вы, ни я — мы никогда больше не увидим света». Я нашла в себе силы последовать за ним, и мы еще долго зигзагами шагали в неведомом простран-стве. Наконец он в последний раз снял с меня капюшон, и я оказалась в его лаборатории, освещенной так же слабо, как и в начале нашего приключения. Калиостро был очень бледен и все еще дрожал, как прежде, во время нашего перехода. Тогда тоже рука его, державшая мою руку, судо-рожно вздрагивала, и он очень торопил меня, видимо ис-пытывая сильный страх. С первых же слов он начал горько упрекать меня за недобросовестность, с какой я нарушила свои обещания и едва не подвергла его ужасной опасности. «Мне бы следовало помнить, — добавил он суровым и не-годующим тоном, — что честное слово женщин ни к чему их не обязывает и что ни в коем случае нельзя уступать их праздному и дерзкому любопытству».

Пока что я не разделяла страха моего проводника. Я увидела Альберта живым — и это так меня потрясло, что я даже не задала себе вопроса, возможно ли это. На миг я забыла о том, что смерть навсегда отняла у меня моего милого, дорогого друга. Однако волнение Калиостро наконец напомнило мне, что все это было лишь чудом, что я видела призрак. И все-таки мой рассудок стремился отвергнуть все сомнения, а язвительные упреки Калиостро вызвали во мне какое-то болезненное раздражение, которое избавило меня от слабости. «Вы притворяетесь, будто принимаете всерьез ваши собственные лживые измышления, — с горячностью возразила ему я, — но это жестокая игра. Да, да, вы играете с самым священным, что есть в мире, — со смертью».

«Душа неверующая и слабая, — ответил он с горячно-стью, но внушительно. — Вы верите в смерть, как верит в нее толпа. А ведь у вас был великий наставник — настав-ник, сотни раз повторявший вам: «Никто не умирает, ничто не умирает, смерти нет». Вы обвиняете меня во лжи и как будто не знаете, что единственной ложью является во всем этом слово смерть, которое сорвалось с ваших нечестивых уст». Признаюсь, этот странный ответ взволновал меня и на миг победил сопротивление моего смятенного ума. Как мог этот человек быть так хорошо осведомлен не только о моих отношениях с Альбертом, но даже и о тайне его учения? Разделял ли он его веру, или просто воспользовался ею как оружием, чтобы покорить мое воображение?

Я была растеряна и сражена. Но вскоре я поняла, что не могу разделить этот грубый способ истолкования верований Альберта и что только от Бога, а не от обманщика Калио-стро зависит вызывать смерть или пробуждать жизнь. Убе-лившись наконец, что я была жертвой иллюзии, которая в эту минуту казалась мне необъяснимой, но могла получить какое-то объяснение в будущем, я встала и, холодно похва-лив искусство мага, спросила у него с легкой иронией, что означали странные речи, которыми обменивались его при-зраки. На это он ответил, что не может удовлетворить мое любопытство и что я должна быть довольной уже тем, что видела этого человека исполненным спокойствия и занятым полезной деятельностью. «Вы напрасно стали бы спрашивать у меня, — добавил он, — каковы его мысли и поступки в жизни. Я ничего о нем не знаю, не знаю даже его имени. Когда вы стали о нем думать и попросили показать вам его, между ним и вами образовалась таинственная связь, и моя власть оказалась настолько сильной, что он предстал перед вами. Дальше этого искусство не идет»47.

«Ваше искусство, — сказала я. — не дошло и до этого. Ведь я думала о маэстро Порпоре, а ваша власть вызвала об-раз совсем другого человека». «Я ничего не знаю об этом, — ответил он с пугающей искренностью, — и даже не хочу знать. Я ничего не видел ни в ваших мыслях, ни в колдов-оком изображении. Мой рассудок не выдержал бы подобных зрелищ, а мне, чтобы пользоваться своей властью, необхо-димо сохранять его в полной ясности. Но законы магии не-погрешимы, и, значит, сами того не сознавая, вы думали не о Порпоре, а о другом человеке».

«Вот они, прекрасные речи безумцев! — сказала принцес-са, пожимая плечами. — У каждого свои приемы, но все они с помощью какого-либо хитроумного рассуждения, которое можно, пожалуй, назвать логикой безумия, всегда умеют вы-путаться из затруднительного положения и своими выспрен-ными речами сбить собеседника с толку».

«Уж я-то, бесспорно, была сбита с толку, — продолжа-ла Консуэло, — и совсем потеряла способность рассуждать здраво. Появление Альберта, действительное или мнимое, заставило меня еще острее ощутить свою утрату, и я зали-лась слезами».

«Консуэло! — торжественно произнес маг, предлагая мне руку, чтобы помочь выйти из комнаты. Вам надо иску-пить серьезные прегрешения, и, я надеюсь, вы сделаете все, чтобы вновь обрести спокойную совесть». У меня не хвати-ло сил ответить ему. Оказавшись среди друзей, нетерпели-во ожидавших меня в соседней комнате, я тщетно пыталась скрыть от них слезы. Я тоже испытывала нетерпение — не-терпение как можно скорее уйти от них, и, оставшись одна, на свободе предалась своему горю. Всю ночь я провела без сна, вспоминая и обдумывая события этого рокового вече-ра. Чем больше я старалась понять их, тем больше запутывалась в лабиринте догадок и, признаюсь, мои домыслы были более безумны и более мучительны, чем могла бы быть слепая вера в пророчества магии. Утомленная этой бесплодной работой мозга, я решила отложить свое сужде-ние, пока на эту историю не прольется хоть луч света, но с тех пор я сделалась болезненно впечатлительной, подвер-женной нервическим припадкам, неуравновешенной и смер-тельно грустной».

<״.>

«Вы собираетесь заявить, что он погиб прямо во вре-мя свадебной церемонии. Но я поведаю вам, что он не мертв, как никто и ничто не мертво, более того, в наших силах искать сообщения с теми, кого по неведению зовут мертвыми, покуда нам ведом их язык и тайна нынешнего их бытия».

«До прихода великих чудес, которые произойдут в тече-ние нашего столетия, Бог ни во что не вмешивается откры-то. Бог, который является вечным молчанием, порождает среди нас существа высшей породы, тайные силы, служа-щие и добру, и злу, — ангелов и демонов. Демоны пред-назначены для испытания праведников, ангелы — для того, чтобы помочь их торжеству. Великая борьба этих двух на-чал уже вспыхнула. Король зла, отец заблуждений и неве-жества, защищается, но тщетно. Архангелы натянули лук науки и истины. Их стрелы пробили панцирь Сатаны. Са-тана еще сопротивляется, рычит, но скоро он отречется от лжи, потеряет весь свой яд и почувствует, как вместо нечистой крови пресмыкающихся в его жилах заструится роса прощения. Вот ясное и правильное объяснение того необъяснимого и страшного, что происходит в мире. Зло и добро борются в высшей сфере, недоступной усилиям человека. Победа и поражение реют над нами, и никто не может повлиять на исход битвы. Фридрих Прусский припи-сывает силе своей армии те успехи, которые даровала ему только судьба, собираясь либо сокрушить его, либо поднять еще выше, в зависимости от ее скрытых целей. Да, люди перестали понимать, что происходит на земле. Они видят,что неверие борется оружием веры, и наоборот. Они стра-дают от угнетения, нужды и всех бедствий, происходящих от раздора, но их молитвам не внемлют, чудеса древней религии не приходят им на помощь. У них уже ни в чем нет согласия, и они ссорятся, сами не зная, в чем причи-на ссоры. С завязанными глазами шагают они к пропасти. И это Невидимые толкают их туда, но никто не знает, от кого исходят творимые ими дивные дела — от Бога или от дьявола. Ведь в начале христианской эры многие считали Симона-волхва таким же всемогущим, таким же святым, как Христос. А я тебе говорю, что все чудеса происходят от Бога, раз Сатана не может совершать их без его по-зволения, и что некоторые из этих Невидимых действуют непосредственно по велению святого духа, остальные же по-лучают свое могущество сквозь облако и неизбежно творят добро, хоть и думают, что творят зло».

<.״>

«Лишь немногие избранные натуры обладают даром рас-поражаться ходом своих мыслей в минуты созерцательно-го бездействия, что реже бывает уделом счастливцев мира сего, нежели тех, чья жизнь полна труда, преследований и опасностей. Ибо следует.признать, что существует некая таинственная благодать, ниспосылаемая провидением стра-дальцам, иначе ясность духа некоторых из них показалась бы невероятной тому, кто сам не испытал горя».

<...>

Она подошла к роскошному туалету белого мрамора с большим зеркалом, обрамленным прелестными позолочен-ными завитками. Здесь ее внимание привлекла надпись, ко-торую она заметила в верхней завитушке: «Если душа твоя так же чиста, как мое стекло, ты всегда будешь видеть себя в нем молодой и прекрасной. Но если твое сердце иссуше-но пороком, бойся найти во мне строгое отражение твоего нравственного уродства».

<.״>

«Если дурные мысли таятся в твоем сердце, ты недо-стойна созерцать божественное зрелище природы. Если же добродетель обитает в твоей душе, смотри и благословляй бога, открывающего тебе вход в рай земной».

Спиритуализм высшей пробы из тех, что были явлены миру, восходит к древним иудеям, по достоинству оценившим силу зеркал и использовавшим, да и использующим до сих пор, пару полированных нагрудных пластин — Урим и Туммим — для божественного прорицания. И многие современные спиритуа-листы прийти к схожим заключениям, не зря их записи содер-жат фрагменты, посвященные видению с помощью кристаллов и магическому применению различных гемм и драгоценных камней; вот прекраснейшие слова из «Псалмов жизни»:

Всего милей для ангелов тот ум,

Что сбит с пути, неведеньем отравлен,

Его стезею праведной незримо проведут,

Откуда он, свой путь земной окинув взором,

Воспрянет, словно от дурного сна,

И этим в сердце вера пробудиться,

И он, грехи отринув, вновь родится.

Глава английского розенкрейцерства48 в своей последней ра-боте, посвященной Огню, пишет следующее: «Когда разум от-брошен, подобно прозрачному стеклу (или с его помощью, а то и на нем), образы мира магического проявятся в изобилии», или вот: «Мера определяется сообразно тому, сколько мы способны вобрать из-за пределов сего мира — тому, как высоко спосо-бен воспарить разум к мирам иным... Мы подобны телескопу, чей фокус настроен подобно обычным очкам — очкам нашего разума. Но ведь есть и иные виды. <.״> И они проскальзывают то мимо, то прямо сквозь нашу человеческую перспективу, но с освоением сверхъестественного духовного зрения, и эти но-вые миры смогут проявиться или, что одно и то же, собраться вокруг нас складками вселенского полотна. В одном этом есть основа тайного розенкрейцерского учения49 и всего подлинного мистицизма и оккультизма. <.״> Мы способны воссиять, тру-дясь непрестанно над собственной природой, словно над же-лезом в кузне. И тогда свет возвышающий, пробившийся из иных миров, станет видим человеческим глазам. И в этом есть экстаз, в этом Божественное Озарение. Реальное, насколько это только возможно, невиданное ранее — иначе, увидев его, мы уже стали бы, согласно Библии, «как боги».

<״>

В этом волшебном мире божественного света святость до-стижима, и осязаемый мир, внешняя природа подвластны при-роде божественной, обработанной и магически приведенной в полную свою силу... посредством всесильного магнетизма. Открытая духом... это боговдохновенная, магическая жизнь, в которой все, что есть неживого, оживлено. <.״> Первым магом, упомянутым в качестве такового и оставившим древ-нейшие наставления касательно магии, был Заратустра. Гений Сократа, Порфирия, Ямвлиха, Скалигера и Кардано в первую очередь состоял в обладании внутренним (или магическим) зрением. Позже были Роберт Фладд (1638-53) и великий магнетист и прорицатель Парацельс. Всего записи подтвержда-ют существование более, чем трех тысяч мастеров этого искус-ства — всех ушедших и всех, ныне живущих, хотя бы и прямо в этой стране, на расстоянии ружейного выстрела от того места, где записаны эти строки. Вот перед нами поверхность зеркала, всего в нескольких футах или дюймах; но она может привести нас в глубины веков, по звездным ступеням в самую Веско-нечность. Безграничный простор внизу, вверху, вокруг и вну-три — где угодно; и то, что в этом просторе сокрыта та жизнь, что грядет за пределами этой, есть безусловная истина.

В древности естественные бассейны у подножия гор, по-стоянно наполняемые бегущей через них водой особенно ценились за их магические свойства. Здесь важно учесть двойной смысл слова «reflection»50, когда при вглядывании в прозрачные воды, разум обретает покой, и предается раз-мышлениям с отчетливой нотой меланхолии. Такие бассейны,равно как и темные озера, присутствуют во всех легендах, связанных с магией: к примеру, Крейк-Пол-Нейн среди высо-когорных лесов Лейнкорка или Девилз Глен в графстве Уи-клоу, Ирландия; Блокула в Швеции, ведьмины горы в Италии и Бабья Гора, что меж Венгрией и Польшей. Отличительной особенностью подобных мест среди гор Германии, как заме-тил Тацит, были их соляные источники.

Несколько лет назад внимание публики привлек труд ми-стера Лейна «Современные Египтяне», где подтверждалась действенность практикуемых в Египте и Индостане методов прорицания, являвшихся, по сути, лишь еще одной фор-мой дивинации через поверхность темных вод. Так вот, этот джентльмен стал свидетелем следующей демонстрации пси-ховидения: маг проводил свои операции, записав слова ин-вокации к своим духам на шести листах бумаги; затем была приготовлена жаровня с тлеющими в ней углями, и вызван мальчик, не достигший еще зрелости. Загодя мистер Лейн ос-ведомился о том, кто мог бы взглянуть в магическое зеркало, и ответ был таков: не достигший зрелости мальчик, девствен-ница, черная рабыня и беременная женщина.

Чтобы пресечь всякую возможность сговора между вол-шебником и видящим, Лейн отправил слугу за первым маль-чиком, которого он встретит на улице. Когда все было готово, волшебник бросил в жаровню щепотку благовоний и один из листов бумаги. После он взялся за правую руку мальчика, и нарисовал там квадрат с некоторыми загадочными знаками, прямо на ладони; в центре же квадрата он создал магиче-ское зеркало, и наказал смотреть в него, не поднимая голо-вы. Мальчик же объявил, что в зеркале ему явились мужчина за уборкой, семеро с флагами, армия, разбивающая палатки и группа офицеров на приеме у султана.

Остальное лучше опишет сам мистер Лейн51: «Тогда вол-шебник обратился ко мне и спросил, не хотел бы я, чтобы мальчик увидел человека, отсутствующего здесь или даже мертвого. Тогда я назвал имя лорда Нельсона; о нем мальчик
никогда и не слышал, судя по тому, с какой сложностью ему далось произнести это имя после нескольких попыток. Вол-шебник же пожелал, чтобы мальчик передал султану: «Мой господин приветствует вас и желает видеть лорда Нельсона. Явите его моим глазам, чтобы я смог видеть его как можно скорее». Это он и сказал, и почти тотчас же добавил: «Посла-нец ушел и вернулся с мужчиной, одетым в черное (или, вер-нее, в темно-синее) европейское платье; у него не было руки», после чего прервался на мгновение и, всматриваясь в зеркало более пристально и сосредоточенно, продолжил: «Нет, его ле-вая рука на месте, но прижата к груди». Это уточнение при-дало его словам куда больший эффект, ведь лорд Нельсон и вправду имел обыкновение прикалывать пустой рукав на грудь своего мундира. Однако, отсутствовала у него правая рука. Ни словом не обмолвившись об ошибке, я спросил вол-шебника, возникают ли объекты в его зеркале так, как мог-ли бы явиться перед глазами, или уже отраженными, меняя местами лево и право, как то происходит в обычных зерка-лах. Он же ответил, что верно второе, из чего следовало, что в словах мальчика не было никакой неточности. Я покинул его до крайности озадаченным и отчасти разочарованным, поскольку явленное мне было куда менее впечатляющим, чем то, что этот волшебник демонстрировал многим другим, в том числе и некоторым из моих друзей. Так, во время од-ного из представлений некий англичанин всячески выказывал свое недовольство и заявил, что не успокоится, пока ему не опишут внешность его собственного отца, о которой, как он полагал, никто из собравшихся не имел никакого представле-ния. Мальчик же, после того, как ему было названо имя, опи-сал человека в платье французского кроя с рукой, прижатой к голове, в очках, с одной ногой, стоящей на земле, а дру-гой согнутой в колене чуть позади, так, словно он спускался с возвышения. И это описание было верно до мелочей: поло-״жение руки было вызвано постоянными головными болями, а нога была повреждена на охоте после падения с лошади. В другой раз описан был Шекспир, вплоть до мельчайших Деталей внешности и платья; я мог бы привести ряд иных случаев, когда выступления волшебника поразили многих зна-комых мне трезвомыслящих англичан».

Вот что говорил мистер Лейн, и его свидетельства схожи с теми, что дает мистер Кинглейк52, писатель:

«Пожалуй, стоит также отметить, что в последнем случае гидромантии, который приходилось наблюдать автору этих строк, мальчику удавалось видеть куда лучше без медиума, нежели при нем; и это с учетом того, что перед ним посто-янно присутствовали отражения в самом сосуде с водой. Это могло бы послужить доказательством того, что все эти виде-ния возникают перед взором видящего непосредственно из глубин его собственного ума. Как привести ум в такое состо-яние или подготовить глаз к восприятию образов — уже дру-гой вопрос. С уверенностью можно сказать, что видящему не транслируется образ из разума вопрошающего, поскольку есть доказательства обратного. Стоит только вглядеться в Приро-ду, как заметишь, что она оплетена волшебной сетью, пол-ной чудес.

Существуют ли в мире сем разумные создания, нам неве-домые? Или то работа незримого механизма, непрекращающа-яся игра тел, идущая по законам, которые под силу разобрать лишь ученым мужам? И вправду ли чудес не существует? Неизменен ли ход вещей? И может ли вернуться назад то, что покинуло этот мир? Является ли все это случайностью, и можно ли тогда прозреть будущее? А все те диковины, о которых говорят люди — неужели просто выдумка и вздор? Игра впечатлительного ума или череда заблуждений?

Откуда взялся страх, что всегда висел над миром? Как так случилось, что вера в духов прошла сквозь времена? Не могли ли история, наука и здравый смысл сами породить этот суеверных страх, чтобы после он обрел реальность? Неуже-ли же нельзя его побороть? Возможно ли изгнать этот ужас перед незримыми мыслящими сущностями, неусыпно наблю-дающими за нами, прочь? Ничто нельзя почитать сделанным, покуда мы не сделаем это, если оно вообще в наших силах.

Паскаль Беверли.Секреты Обсидианового Зеркала

На написание, составление и редактирование представленного выдающегося труда — задачу крайне сложную за неимением какой бы то ни было литературы (а тема эта практически незнакома подавляющему большинству читателей, и основная сложность здесь состояла в необходимости корпеть над «тай-ны полными листами позабытых древних знаний»36) — у меня было три причины. Первая — освободить себя от тяжкого тру-да ведения переписки касательно данного предмета и вопросов оккультного в целом, изложив важнейшие моменты, по поводу которых ко мне обращаются чаще всего, и в которых от меня ожидается быть весьма подкованным после многих лет ис-следований в Пифагорейском и Розенкрейцерском братствах, к которым я имею честь принадлежать37. Вторая причина за-ключается в обязательстве перед тем, кто в темный час болез-ни проявил себя истинным моим другом; и третья в том, что наконец пришло время, чтобы, пусть и частично, осветить эту, порождающую столько запретов и непонимания, тему, особен-но с учетом того, что мне представилась редкая возможность получить информацию по данному предмету от одного из пер-вых мастеров оккультных наук, пребывающем еще во плоти на этой земле — я говорю о знаменитом армянском Философе Кильна Вильмаре, ненадолго посетившем берега ныне респу-бликанской и по-прежнему крайне суетной Америки.

Но помимо всего этого, есть и другая причина: на про-тяжении последних лет между теориями, теоретиками и истинной природой психических феноменов различной и весьма любопытной природы, наступил настоящий разброд. Это особенно верно для огромного, но весьма слабо изученного царства магнетической науки, одной из отрас-лей которых и посвящены следующие страницы.

Возникла нужда в доступном руководстве. И вот эта ну-жда удовлетворена.

При всем недостатке времени, здоровья и витальной силы, автору этих строк едва ли удалось уделить предме-ту внимания, которого он несомненно заслуживает. Задача связать все концы воедино, пожалуй, была выполнена не без нареканий; и все же я с со свойственным бесстрашием сорвал покровы тайны, накинутые на изучаемый предмет шарлатанами, мошенниками и самоназванными мистиками всех мастей, позорящих и приносящих дурную славу тому, в чем сами абсолютно ничего не смыслят.

Безусловно, практики с зеркалами имеют научную, фак-тическую природу, однако, некоторым не удается извлечь из них ничего, и в своем самодовольстве они не понимают даже самой природы феномена, который столь охотно поно-сят и отвергают, на деле же просто не имея должных ка-честв ума, присущих людям более подготовленным.

Работа с зеркалами есть лишь еще одна ступень яснови-дения; это самостоятельная способность, обретаемая ины-ми путями и через иные процессы, но она так же может быть освоена одними весьма совершенно, в ׳го время, как других постигнет крах. И здесь я настоятельно рекомендую воздержаться от опытов с зеркалами, избежав лишних трат и огорчений, тем, кто не склонен к внутренним проявле-ниям месмерического или магнетического толка. Но для тех же, кому они доступны, при правильном подходе веро-ятность достижения успешных результатов весьма высока.

Знаменитый доктор Ди из Лондона и тысячи иных до и после него, пользовались пластинами из полированно-го ископаемого угля (подобную мне приходилось видеть в Британском Музее), а также иные инструменты для по-стижения тайн, которые иначе были бы попросту недо-ступны. Некоторые особенно упертые и поверхностные современники, в условиях, когда истинное искусство зеркал редко, а обманщики лишь множатся, имеют склонность подвергать сомнению и осмеянию саму идею о том, что по-средством одного лишь физического агента возможно про-никнуть за границы мира сего, оказавшись по ту сторону бытия в полном сознании.

Они не признают того, что округлые, вогнутые, поля-ризованные зеркала, кристаллы а то и чернильная клякса на руке девственницы38 могут быть полноценным инстру-ментом; а мне, однако, известно, что это факт неопровер-жимый; и в этой стране есть тысячи тех, кто смог бы поручиться за правоту Ди и прочих в этом вопросе:

А если на зеркальной глади неподвижной

Твой жребий будет явлен? Или перл

В своих глубинах отразит, что скрыто от людей?

О, то загадка для меня, что проще не становится с годами.

Мне видятся грядущего картины За гранью черного зеркального стекла,

Я наблюдаю то, что жизнь готовит,

Среди того любовь, борьба и горе,

Война и мир, здоровье и недуг,

Там жизнь и смерть, потери, обретенья,

Неверность, долг, виденья дальних берегов,

И буря, равно в море и на рынках,

Коммерческие встряски, разоренья,

Благие знаки и грядущие невзгоды,

Погибель наций, ссылка и опала,

И начинанъю всякому конец.

Тайны бытия знакомы мне лучше, чем многим на этой земле. В уединении и строгой дисциплине мне были явле-ны слова нездешних истин. Бессмертие есть истина, несо-мненная, как все Творение, более осязаемая, чем толщи гранита; это демонстрировалось не раз, множеством спосо-бов, в том числе и физически, через незримых духов. Да,были и истинные медиумы, возможно, есть и до сих пор, но в то же время в изобилии и бессовестные обманщики, чья работа состоит целиком в том, чтобы передавать лож־ ные сообщения, будто бы от самих мертвых. Эти подле-цы ныне процветают, подпитываемые массами бездумных приверженцев спиритуализма, которых заботит лишь сам феномен, а не его принципы.

И та же картина в иных сферах оккультной науки. Лож-ные медиумы и самоназванные ясновидящие, я их называю просто «хреновыми спиритуалистами», вот они-то повею-ду — законченные фанатики без капли здравого смысла, люди самого поганого сорта, ради самой мелкой наживы, ничуть не колеблясь, самым мерзким образом готовы вы да-вать ложь за чистую правду и тем порочить истинный спи-ритуализм, подлинное ясновидение.

В наши дни настоящий медиум является скорее исклю-чением из весьма широко распространяющегося правила. То же самое с прорицающими через зеркала и кристаллы, в этой стране на одного настоящего найдется с десяток мо-шенников. Само явление куда древнее любой из нынешних цивилизаций, но, несмотря на это, подобно истинному ме-диумизму, оно постоянно служит почвой для обмана.

Разумеется, куда ни глядь, нигде не найдешь отдуши-ны, что в вопросах хозяйствования, что в вопросах веры. Но это не так среди розенкрейцеров39, ибо пусть их вера в духов столь сильна, сколь только может быть, она имен-но сильна, но не фанатична. Они порядком подустали от современного спиритуализма, ведь подобно мне, они при-нимают только факты, отбрасывая весь жаргон и прочую шелуху. Заинтересованной стороне полагалось бы скры-вать свои изъяны, но тут уж они говорят сами за себя. Все дело в том, что сейчас слишком много теоретизирования и слишком мало религии; слишком много ума, но крайне не хватает сердца. Карлейль40 как-то писал одному моему другу, что в некоторых своих проявлениях современный спиритуализм есть «литургия обезьян Мертвого моря»41. В большинстве случаев так оно и есть; но из остального, что истинно и благо, я верю: родится ко времени и но-вая надежда.
* * *

Мадам Жорж Санд описывала знаменитого Графа де Сен-Жермена42 как одного из величайших мастеров ма-гического зеркала, когда-либо жившего по эту сторону индийских гор, и о ком говорится, будто бы тот жил на протяжении веков, вопреки беспощадному времени, волне-ниям и революциям в загнивающих империях.

«Что делает графа де Сен-Жермена интересным и выда-ющимся, так это, по моему мнению, те предположения, что он выдвигает, объясняя наиболее сомнительные из найме-нее освещенных моментов Истории. Спросите его о любом предмете и о любой эпохе, и вы удивитесь, услышав, как он раскрывает или изобретает на ходу бессчетное количе-ство равно вероятных и увлекательных вещей, показываю-щих в новом свете то, что ранее казалось загадочным или попросту спорным. Простой эрудиции не достанет, чтобы объяснить Историю. Этот человек, должно быть, обладал могучим умом и невероятным знанием человеческой приро-ды. <...> Не так просто подвести его к разговору об этих удивительных вещах. <...> Он понимает, что его считают фантазером и шарлатаном, и это его весьма беспокоит. <...> Свои сверхъестественные силы он объяснять отказывается...но благодаря ему Европа полнится множеством таинствен-ных легенд».

О графе Калиостро Жорж Санд говорит так: «Извест-но, что, когда Фридрих Великий приказал ему покинуть Берлин, он отбыл в своей карете in propria persona, ров-но в полдень проехав одновременно через все ворота; по меньшей мере двадцать тысяч людей готовы поклясться в этом. Караул каждых ворот наблюдал одни и те же шля-пу, парик, карету и лошадей, и вам не удастся убедить их в том, что в тот день там не присутствовало по крайней мере шести Калиостро». Этот же Калиостро владел магиче-ским зеркалом, ныне находящимся во Флоренции, Италия, в котором каждый, кому дозволялось в него заглянуть, мог увидеть три любых вещи или троих человек, которых по-желает, будь они живыми или мертвыми! И тысячи людей истово верят в это, как в то, что два и два в сумме да-дут четыре. Это явление не имеет на себе и налета спи-ритизма, и не является суеверием, оно абсолютно научно, и имеет под собой единственно магнетическую приро-ду — ясновидение при особых обстоятельствах, легко до-стигаемое, что я продемонстрирую до того, как закончу этот труд.

Процитирую:

«Итак, Фридриху волей-неволей пришлось сделать над собой усилие и обрести свое философское спокойствие без посторонней помощи.

Он произнес:

— Раз уж зашла речь о Калиостро, и только что пробил час, когда принято говорить о привидениях, я расскажу вам одну историю, и вы сами поймете, как следует относиться к искусству чародеев. Это приключение — чистая правда, ее рассказал мне тот самый человек, с которым оно про-изошло прошлым летом. Сегодняшний случай в театре напомнил мне о нем, и, быть может, этот случай имеет ка-кую-то связь с тем, что вы сейчас услышите.

— А история будет страшная? — спросил Ламетри.

— Возможно! — ответил король.

— Если так, я затворю дверь, что за моей спиной. Не выношу открытых дверей, когда говорят о привидениях и чудесах.

Ламетри закрыл дверь, и король начал:

— Как вы знаете, Калиостро умел показывать легковер-ным людям картины, или, вернее, своего рода волшебные зеркала, в которых по его желанию появлялись изображе-ния отсутствующих людей. Он уверял, что застает этих людей врасплох и таким образом показывает их в самые сокровенные и самые интимные минуты их жизни. Рев-нивые женщины ходили к нему, чтобы узнать о неверно-сти мужей или любовников. Бывало и так, что любовники и мужья получали у него самые невероятные сведения о поведении некоторых дам, и, говорят, волшебное зер-кало выдало множество тайных пороков. Так или иначе, но итальянские певцы оперного театра однажды вечером пригласили Калиостро на веселый ужин, сопровождаемый прекрасной музыкой, а взамен попросили его показать им несколько образчиков его искусства. Калиостро согласился и, назначив день, в свою очередь пригласил к себе Пор-порино, Кончолини, мадемуазель д’Аструа и мадемуазель Порпорину, обещая показать все, что им будет угодно.

Семейство Барберини также было приглашено. Маде-муазель Жанна Барберини попросила показать ей покой-ного дожа Венеции, и, так как господин Калиостро весьма искусно воскрешает покойников, она увидела его, силь-но перепугалась и в смятении вышла из темной комнаты, где чародей устроил ей свидание с призраком. Я сильно подозреваю, что мадемуазель Барберини любит «позубо-скалить», как говорит Вольтер, и разыграла ужас нарочно, чтобы посмеяться над итальянскими актерами, которые вообще не отличаются храбростью и наотрез отказались подвергнуть себя подобному испытанию. Мадемуазель Порпорина со свойственным ей бесстрастным видом за-явила господину Калиостро, что она уверует в его искус-ство, если он покажет ей человека, о котором она думает в настоящую минуту и которого ей незачем называть, поскольку чародей, должно быть, читает в ее душе, как в от-крытой книге.

«То, о чем вы меня просите, нелегко, — ответил Ка-лиостро: — Но, кажется, я смогу удовлетворить ваше же-лание, если только вы дадите мне самую торжественную и страшную клятву, что не обратитесь к тому, кого я вам покажу, ни с одним словом и не сделаете, пока он будет перед вами, ни одного движения, ни одного жеста».

Порпорина поклялась и вошла в темную комнату с боль-шой решительностью.

Незачем напоминать вам, господа, что эта молодая осо-ба обладает необыкновенной твердостью и прямотой харак-тера. Она хорошо образованна, здраво рассуждает о многих вещах, и у меня есть основания думать, что она не под вер-жена влиянию каких-либо ложных или узких взглядов. Порпорина так долго оставалась в комнате с призраками, что ее спутники удивились и встревожились. Все проис-ходило, однако, в абсолютной тишине. Выйдя оттуда, она была очень бледна, и, говорят, слезы лились из ее глаз, но она тотчас же сказала товарищам: «Друзья мои, если госпо-дин Калиостро чародей, то это не настоящий чародей. Ни-когда не верьте тому, что он вам покажет». И не пожелала объяснить ничего более. Но несколько дней спустя Кончо-лини рассказал мне на одном из моих концертов об этом вечере с чудесами, и я решил расспросить Порпорину, что и сделал, как только пригласил ее петь в Сан-Суси. Заста-вить ее говорить оказалось нелегко, но в конце концов она рассказала следующее:

«Без сомнения, Калиостро обладает необыкновенными способами вызывать призраки, и они до такой степени по-хожи на реальных лиц, что самые уравновешенные люди не могут не взволноваться. Но все-таки он не волшебник, и то, что он якобы прочитал в моей душе, было, я уверена, основано на его осведомленности о некоторых обстоятель-ствах моей жизни. Однако эта осведомленность была непол-ной, и я бы не посоветовала вам, государь, назначать его министром вашей полиции, ибо он мог бы наделать немало оплошностей. Ведь когда я попросила его показать мне одного отсутствующего человека, я имела в виду маэстро Порпору, моего учителя музыки, — сейчас он в Вене, — а вместо него я увидела в волшебной комнате одного доро-гого мне друга, скончавшегося в этом году»43.

— Вот холера! — произнес д’Аржанс: — Пожалуй, это будет потруднее, чем показать живого!

— Подождите, господа. Калиостро, имевший неточ-ные сведения, даже не подозревал, что человек, которого он показал мадемуазель Порпорине, умер. После того как призрак исчез, он спросил у певицы, довольна ли она тем, что увидела. «Прежде всего, сударь, — ответила она, — я хотела бы понять, что это было. Объясните мне, прошу вас». — «Это не в моей власти, — ответил Калиостро. — Вы узнали, что ваш друг спокоен и что труд его приносит пользу, — этого довольно». — «Увы! — возразила синьо-ра Порпорина. — Сами того не зная, вы причинили мне большое горе — вы показали человека, которого я не могла надеяться увидеть, и выдаете его за живого, меж тем как я сама закрыла ему глаза полгода назад».

— Хорошо, однако же, — возразил Ламетри, — все это не объясняет, каким образом Порпорина вашего величе-ства увидела своего мертвеца здравым и невредимым. Ведь если она обладает такой твердостью и таким благоразумием, как утверждает ваше величество, то это противоречит до-водам вашего величества. Правда, волшебник ошибся, вы-тащив из своей кладовой мертвеца вместо живого, который ей понадобился, но это еще больше убеждает в том, что он располагает жизнью и смертью, и тут он сильнее вашего ве-личества, ибо, не в обиду будь сказано вашему величеству, вы повелели убить на войне множество людей, но не смог-ли воскресить ни единого.

— Так, стало быть, мы уверовали в дьявола? — спросил король, смеясь над уморительными взглядами, которые бро-сал Ламетри на Квинта Ицилия.

— Итак... либо прелестная Порпорина безрассудна, легко-верна и видела своего мертвеца, либо она философ и не видела ровно ничего. И притом она все-таки испугалась.

— Не испугалась, но огорчилась, как огорчился бы вся-кий при виде портрета, в точности воспроизводящего люби-мое существо, которое уже невозможно когда-либо увидеть. Но если говорить начистоту, то я думаю, что она испуга-лась уже после, задним числом, и что, выйдя из этого ис-пытания, она утратила частицу своего обычного душевного спокойствия. С тех пор на нее находят приступы черной меланхолии, а это всегда является признаком слабости или нервного расстройства. Я убежден, что ум ее потрясен, хоть она и отрицает это.

<״.>

«Должна признаться, что мне довелось стать свидетелем ?ласти, если даже не всемогущества Калиостро. Вообразите, что, пообещав показать задуманного мною человека, имя которого он якобы прочитал в моих глазах, он показал мне другое лицо и — более того — показал мне его живым, как будто и не подозревая, что тот умер44. И все же, не-смотря на эту двойную ошибку, он воскресил перед моими глазами покойного моего супруга, и это навсегда останется для меня мучительной и страшной загадкой».

«Он показал тебе какой-нибудь призрак, а твое вообра-жение дополнило все остальное».

«Воображение тут совершенно ни при чем, могу вас уверить. Я ожидала, что увижу через стекло или сквозь прозрачную завесу изображение маэстро Порпоры. Дело в том, что за ужином я несколько раз заговаривала о нем и, выражая сожаление по поводу его отсутствия, замети-ла, что господин Калиостро внимательно прислушивается к моим словам. Чтобы облегчить ему задачу, я мысленно представила себе лицо моего учителя и ждала совершенно спокойно, пока еще не принимая этот опыт всерьез. И хотя мысль об Альберте никогда не покидает меня, явился он в тот единственный момент, когда я не думала о нем45. Входя в колдовскую лабораторию, Калиостро спросил, по-зволю ли я завязать себе глаза и согласна ли пойти с ним, держась за его руку. Зная, что он человек воспитанный, я согласилась без колебаний, но при условии, что он ни на минуту не оставит меня одну. «А я как раз и собирал-ся, — сказал он мне, — попросить вас не отходить от меня ни на шаг и не выпускать моей руки, что бы ни случилось и какое бы волнение вы ни испытали». Я обещала, но это его не удовлетворило, и он заставил меня торжественно по-клясться, что, когда появится видение, я не сделаю ни од-ного жеста, не издам ни одного восклицания, словом, буду безмолвна и неподвижна. Затем он надел перчатку и, наки-нув мне на голову черный бархатный капюшон, ниспадаю-щий до самых плеч, повел меня куда-то. Мы шли так около пяти минут, но я не слышала, чтобы закрывалась или от-крывалась хоть одна дверь. Благодаря капюшону я не чув-ствовала никакого изменения воздуха и не знаю, выходили мы из кабинета или нет: чтобы помешать мне запомнить направление, Калиостро заставил меня проделать множество кругов и поворотов. Наконец он остановился и снял с меня капюшон, но сделал это так легко, что я ничего не заме-тила. Мне стало легче дышать, и только поэтому я поняла, что перед глазами у меня уже нет преграды, но вокруг был такой глубокий мрак, что и без капюшона я ровно ничего не видела. Однако через некоторое время я различила пе-ред собой звезду, сначала мерцающую и бледную, а потом сверкающую и яркую. В первое мгновение она показалась мне очень отдаленной, но, став яркой, совсем приблизи-лась. Вероятно, это зависело от более или менее сильного света, проникавшего сквозь прозрачную завесу. Калиостро подвел меня к этой звезде, как бы врезанной в стену, и по ту сторону я увидела странно убранную комнату с мно-жеством свечей, размещенных в определенном порядке. Эта комната своим убранством и расположением казалась вполне подходящей для какого-нибудь колдовского дей-ства. Но я не успела хорошенько ее разглядеть; мое вни-мание сразу приковал к себе человек, сидевший за столом. Он сидел один, закрыв руками лицо, видимо, погруженный в глубокое раздумье. Итак, я не могла рассмотреть его черты, и фигуру его тоже скрывало одеяние, какого я ни-когда ни на ком не видела. Насколько я могла различить, это была белая шелковая мантия или плащ на ярко-крас-ной подкладке, застегнутый на груди какими-то золотыми иероглифическими эмблемами, среди которых я различила розу, крест, треугольник, череп46 и несколько роскошных разноцветных лент. Я поняла одно — это был не Порпора. Но через минуту или две это таинственное существо, кото-рое я уже начала принимать за статую, медленно опустило руки, и я отчетливо увидела лицо графа Альберта — не такое, каким видела его в последний раз, с печатью смер-ти, нет, бледное, но живое, одухотворенное и безмятежно ясное, словом, такое, каким оно бывало в лучшие часы его жизни — в часы спокойствия и доверия. Я чуть было не вскрикнула и не разбила невольным движением стекло, ко-торое нас разделяло, но Калиостро сильно сжал мне руку, и это напомнило мне о моей клятве; я почувствовала смут-ный страх. К тому же в эту минуту в глубине комнаты, где сидел Альберт, открылась дверь, и туда вошли несколь-ко незнакомых людей, одетых почти так же, как он, и со шпагами в руках. Проделав какие-то странные телодвиже-ния, словно играя пантомиму, они поочередно обратились к нему с торжественными и непонятными словами. Он встал, подошел к ним и ответил им столь же непонятно, хотя теперь я знаю немецкий язык не хуже, чем родной. Их речи походили на те, какие мы порой слышим во сне, да и вся необычность этой сцены, чудесное появление этого призрака так напоминали сон, что я сделала попытку ше-вельнуться, желая убедиться, что не сплю. Но Калиостро заставил меня стоять неподвижно, да и голос Альберта был так хорошо мне знаком, что я уже не могла сомневаться в реальности того, что вижу. Поддавшись непреодолимо-му желанию заговорить с ним, я готова была забыть свою клятву, как вдруг черный капюшон вновь опустился на мои глаза. Я быстро сорвала его, но светлая звезда уже исчез-ла, и все погрузилось в кромешный мрак. «Если вы сделае-те хоть малейшее движение, — глухо прошептал Калиостро дрожащим голосом, — ни вы, ни я — мы никогда больше не увидим света». Я нашла в себе силы последовать за ним, и мы еще долго зигзагами шагали в неведомом простран-стве. Наконец он в последний раз снял с меня капюшон, и я оказалась в его лаборатории, освещенной так же слабо, как и в начале нашего приключения. Калиостро был очень бледен и все еще дрожал, как прежде, во время нашего перехода. Тогда тоже рука его, державшая мою руку, судо-рожно вздрагивала, и он очень торопил меня, видимо ис-пытывая сильный страх. С первых же слов он начал горько упрекать меня за недобросовестность, с какой я нарушила свои обещания и едва не подвергла его ужасной опасности. «Мне бы следовало помнить, — добавил он суровым и не-годующим тоном, — что честное слово женщин ни к чему их не обязывает и что ни в коем случае нельзя уступать их праздному и дерзкому любопытству».

Пока что я не разделяла страха моего проводника. Я увидела Альберта живым — и это так меня потрясло, что я даже не задала себе вопроса, возможно ли это. На миг я забыла о том, что смерть навсегда отняла у меня моего милого, дорогого друга. Однако волнение Калиостро наконец напомнило мне, что все это было лишь чудом, что я видела призрак. И все-таки мой рассудок стремился отвергнуть все сомнения, а язвительные упреки Калиостро вызвали во мне какое-то болезненное раздражение, которое избавило меня от слабости. «Вы притворяетесь, будто принимаете всерьез ваши собственные лживые измышления, — с горячностью возразила ему я, — но это жестокая игра. Да, да, вы играете с самым священным, что есть в мире, — со смертью».

«Душа неверующая и слабая, — ответил он с горячно-стью, но внушительно. — Вы верите в смерть, как верит в нее толпа. А ведь у вас был великий наставник — настав-ник, сотни раз повторявший вам: «Никто не умирает, ничто не умирает, смерти нет». Вы обвиняете меня во лжи и как будто не знаете, что единственной ложью является во всем этом слово смерть, которое сорвалось с ваших нечестивых уст». Признаюсь, этот странный ответ взволновал меня и на миг победил сопротивление моего смятенного ума. Как мог этот человек быть так хорошо осведомлен не только о моих отношениях с Альбертом, но даже и о тайне его учения? Разделял ли он его веру, или просто воспользовался ею как оружием, чтобы покорить мое воображение?

Я была растеряна и сражена. Но вскоре я поняла, что не могу разделить этот грубый способ истолкования верований Альберта и что только от Бога, а не от обманщика Калио-стро зависит вызывать смерть или пробуждать жизнь. Убе-лившись наконец, что я была жертвой иллюзии, которая в эту минуту казалась мне необъяснимой, но могла получить какое-то объяснение в будущем, я встала и, холодно похва-лив искусство мага, спросила у него с легкой иронией, что означали странные речи, которыми обменивались его при-зраки. На это он ответил, что не может удовлетворить мое любопытство и что я должна быть довольной уже тем, что видела этого человека исполненным спокойствия и занятым полезной деятельностью. «Вы напрасно стали бы спрашивать у меня, — добавил он, — каковы его мысли и поступки в жизни. Я ничего о нем не знаю, не знаю даже его имени. Когда вы стали о нем думать и попросили показать вам его, между ним и вами образовалась таинственная связь, и моя власть оказалась настолько сильной, что он предстал перед вами. Дальше этого искусство не идет»47.

«Ваше искусство, — сказала я. — не дошло и до этого. Ведь я думала о маэстро Порпоре, а ваша власть вызвала об-раз совсем другого человека». «Я ничего не знаю об этом, — ответил он с пугающей искренностью, — и даже не хочу знать. Я ничего не видел ни в ваших мыслях, ни в колдов-оком изображении. Мой рассудок не выдержал бы подобных зрелищ, а мне, чтобы пользоваться своей властью, необхо-димо сохранять его в полной ясности. Но законы магии не-погрешимы, и, значит, сами того не сознавая, вы думали не о Порпоре, а о другом человеке».

«Вот они, прекрасные речи безумцев! — сказала принцес-са, пожимая плечами. — У каждого свои приемы, но все они с помощью какого-либо хитроумного рассуждения, которое можно, пожалуй, назвать логикой безумия, всегда умеют вы-путаться из затруднительного положения и своими выспрен-ными речами сбить собеседника с толку».

«Уж я-то, бесспорно, была сбита с толку, — продолжа-ла Консуэло, — и совсем потеряла способность рассуждать здраво. Появление Альберта, действительное или мнимое, заставило меня еще острее ощутить свою утрату, и я зали-лась слезами».

«Консуэло! — торжественно произнес маг, предлагая мне руку, чтобы помочь выйти из комнаты. Вам надо иску-пить серьезные прегрешения, и, я надеюсь, вы сделаете все, чтобы вновь обрести спокойную совесть». У меня не хвати-ло сил ответить ему. Оказавшись среди друзей, нетерпели-во ожидавших меня в соседней комнате, я тщетно пыталась скрыть от них слезы. Я тоже испытывала нетерпение — не-терпение как можно скорее уйти от них, и, оставшись одна, на свободе предалась своему горю. Всю ночь я провела без сна, вспоминая и обдумывая события этого рокового вече-ра. Чем больше я старалась понять их, тем больше запутывалась в лабиринте догадок и, признаюсь, мои домыслы были более безумны и более мучительны, чем могла бы быть слепая вера в пророчества магии. Утомленная этой бесплодной работой мозга, я решила отложить свое сужде-ние, пока на эту историю не прольется хоть луч света, но с тех пор я сделалась болезненно впечатлительной, подвер-женной нервическим припадкам, неуравновешенной и смер-тельно грустной».

<״.>

«Вы собираетесь заявить, что он погиб прямо во вре-мя свадебной церемонии. Но я поведаю вам, что он не мертв, как никто и ничто не мертво, более того, в наших силах искать сообщения с теми, кого по неведению зовут мертвыми, покуда нам ведом их язык и тайна нынешнего их бытия».

«До прихода великих чудес, которые произойдут в тече-ние нашего столетия, Бог ни во что не вмешивается откры-то. Бог, который является вечным молчанием, порождает среди нас существа высшей породы, тайные силы, служа-щие и добру, и злу, — ангелов и демонов. Демоны пред-назначены для испытания праведников, ангелы — для того, чтобы помочь их торжеству. Великая борьба этих двух на-чал уже вспыхнула. Король зла, отец заблуждений и неве-жества, защищается, но тщетно. Архангелы натянули лук науки и истины. Их стрелы пробили панцирь Сатаны. Са-тана еще сопротивляется, рычит, но скоро он отречется от лжи, потеряет весь свой яд и почувствует, как вместо нечистой крови пресмыкающихся в его жилах заструится роса прощения. Вот ясное и правильное объяснение того необъяснимого и страшного, что происходит в мире. Зло и добро борются в высшей сфере, недоступной усилиям человека. Победа и поражение реют над нами, и никто не может повлиять на исход битвы. Фридрих Прусский припи-сывает силе своей армии те успехи, которые даровала ему только судьба, собираясь либо сокрушить его, либо поднять еще выше, в зависимости от ее скрытых целей. Да, люди перестали понимать, что происходит на земле. Они видят,что неверие борется оружием веры, и наоборот. Они стра-дают от угнетения, нужды и всех бедствий, происходящих от раздора, но их молитвам не внемлют, чудеса древней религии не приходят им на помощь. У них уже ни в чем нет согласия, и они ссорятся, сами не зная, в чем причи-на ссоры. С завязанными глазами шагают они к пропасти. И это Невидимые толкают их туда, но никто не знает, от кого исходят творимые ими дивные дела — от Бога или от дьявола. Ведь в начале христианской эры многие считали Симона-волхва таким же всемогущим, таким же святым, как Христос. А я тебе говорю, что все чудеса происходят от Бога, раз Сатана не может совершать их без его по-зволения, и что некоторые из этих Невидимых действуют непосредственно по велению святого духа, остальные же по-лучают свое могущество сквозь облако и неизбежно творят добро, хоть и думают, что творят зло».

<.״>

«Лишь немногие избранные натуры обладают даром рас-поражаться ходом своих мыслей в минуты созерцательно-го бездействия, что реже бывает уделом счастливцев мира сего, нежели тех, чья жизнь полна труда, преследований и опасностей. Ибо следует.признать, что существует некая таинственная благодать, ниспосылаемая провидением стра-дальцам, иначе ясность духа некоторых из них показалась бы невероятной тому, кто сам не испытал горя».

<...>

Она подошла к роскошному туалету белого мрамора с большим зеркалом, обрамленным прелестными позолочен-ными завитками. Здесь ее внимание привлекла надпись, ко-торую она заметила в верхней завитушке: «Если душа твоя так же чиста, как мое стекло, ты всегда будешь видеть себя в нем молодой и прекрасной. Но если твое сердце иссуше-но пороком, бойся найти во мне строгое отражение твоего нравственного уродства».

<.״>

«Если дурные мысли таятся в твоем сердце, ты недо-стойна созерцать божественное зрелище природы. Если же добродетель обитает в твоей душе, смотри и благословляй бога, открывающего тебе вход в рай земной».

Спиритуализм высшей пробы из тех, что были явлены миру, восходит к древним иудеям, по достоинству оценившим силу зеркал и использовавшим, да и использующим до сих пор, пару полированных нагрудных пластин — Урим и Туммим — для божественного прорицания. И многие современные спиритуа-листы прийти к схожим заключениям, не зря их записи содер-жат фрагменты, посвященные видению с помощью кристаллов и магическому применению различных гемм и драгоценных камней; вот прекраснейшие слова из «Псалмов жизни»:

Всего милей для ангелов тот ум,

Что сбит с пути, неведеньем отравлен,

Его стезею праведной незримо проведут,

Откуда он, свой путь земной окинув взором,

Воспрянет, словно от дурного сна,

И этим в сердце вера пробудиться,

И он, грехи отринув, вновь родится.

Глава английского розенкрейцерства48 в своей последней ра-боте, посвященной Огню, пишет следующее: «Когда разум от-брошен, подобно прозрачному стеклу (или с его помощью, а то и на нем), образы мира магического проявятся в изобилии», или вот: «Мера определяется сообразно тому, сколько мы способны вобрать из-за пределов сего мира — тому, как высоко спосо-бен воспарить разум к мирам иным... Мы подобны телескопу, чей фокус настроен подобно обычным очкам — очкам нашего разума. Но ведь есть и иные виды. <.״> И они проскальзывают то мимо, то прямо сквозь нашу человеческую перспективу, но с освоением сверхъестественного духовного зрения, и эти но-вые миры смогут проявиться или, что одно и то же, собраться вокруг нас складками вселенского полотна. В одном этом есть основа тайного розенкрейцерского учения49 и всего подлинного мистицизма и оккультизма. <.״> Мы способны воссиять, тру-дясь непрестанно над собственной природой, словно над же-лезом в кузне. И тогда свет возвышающий, пробившийся из иных миров, станет видим человеческим глазам. И в этом есть экстаз, в этом Божественное Озарение. Реальное, насколько это только возможно, невиданное ранее — иначе, увидев его, мы уже стали бы, согласно Библии, «как боги».

<״>

В этом волшебном мире божественного света святость до-стижима, и осязаемый мир, внешняя природа подвластны при-роде божественной, обработанной и магически приведенной в полную свою силу... посредством всесильного магнетизма. Открытая духом... это боговдохновенная, магическая жизнь, в которой все, что есть неживого, оживлено. <.״> Первым магом, упомянутым в качестве такового и оставившим древ-нейшие наставления касательно магии, был Заратустра. Гений Сократа, Порфирия, Ямвлиха, Скалигера и Кардано в первую очередь состоял в обладании внутренним (или магическим) зрением. Позже были Роберт Фладд (1638-53) и великий магнетист и прорицатель Парацельс. Всего записи подтвержда-ют существование более, чем трех тысяч мастеров этого искус-ства — всех ушедших и всех, ныне живущих, хотя бы и прямо в этой стране, на расстоянии ружейного выстрела от того места, где записаны эти строки. Вот перед нами поверхность зеркала, всего в нескольких футах или дюймах; но она может привести нас в глубины веков, по звездным ступеням в самую Веско-нечность. Безграничный простор внизу, вверху, вокруг и вну-три — где угодно; и то, что в этом просторе сокрыта та жизнь, что грядет за пределами этой, есть безусловная истина.

В древности естественные бассейны у подножия гор, по-стоянно наполняемые бегущей через них водой особенно ценились за их магические свойства. Здесь важно учесть двойной смысл слова «reflection»50, когда при вглядывании в прозрачные воды, разум обретает покой, и предается раз-мышлениям с отчетливой нотой меланхолии. Такие бассейны,равно как и темные озера, присутствуют во всех легендах, связанных с магией: к примеру, Крейк-Пол-Нейн среди высо-когорных лесов Лейнкорка или Девилз Глен в графстве Уи-клоу, Ирландия; Блокула в Швеции, ведьмины горы в Италии и Бабья Гора, что меж Венгрией и Польшей. Отличительной особенностью подобных мест среди гор Германии, как заме-тил Тацит, были их соляные источники.

Несколько лет назад внимание публики привлек труд ми-стера Лейна «Современные Египтяне», где подтверждалась действенность практикуемых в Египте и Индостане методов прорицания, являвшихся, по сути, лишь еще одной фор-мой дивинации через поверхность темных вод. Так вот, этот джентльмен стал свидетелем следующей демонстрации пси-ховидения: маг проводил свои операции, записав слова ин-вокации к своим духам на шести листах бумаги; затем была приготовлена жаровня с тлеющими в ней углями, и вызван мальчик, не достигший еще зрелости. Загодя мистер Лейн ос-ведомился о том, кто мог бы взглянуть в магическое зеркало, и ответ был таков: не достигший зрелости мальчик, девствен-ница, черная рабыня и беременная женщина.

Чтобы пресечь всякую возможность сговора между вол-шебником и видящим, Лейн отправил слугу за первым маль-чиком, которого он встретит на улице. Когда все было готово, волшебник бросил в жаровню щепотку благовоний и один из листов бумаги. После он взялся за правую руку мальчика, и нарисовал там квадрат с некоторыми загадочными знаками, прямо на ладони; в центре же квадрата он создал магиче-ское зеркало, и наказал смотреть в него, не поднимая голо-вы. Мальчик же объявил, что в зеркале ему явились мужчина за уборкой, семеро с флагами, армия, разбивающая палатки и группа офицеров на приеме у султана.

Остальное лучше опишет сам мистер Лейн51: «Тогда вол-шебник обратился ко мне и спросил, не хотел бы я, чтобы мальчик увидел человека, отсутствующего здесь или даже мертвого. Тогда я назвал имя лорда Нельсона; о нем мальчик
никогда и не слышал, судя по тому, с какой сложностью ему далось произнести это имя после нескольких попыток. Вол-шебник же пожелал, чтобы мальчик передал султану: «Мой господин приветствует вас и желает видеть лорда Нельсона. Явите его моим глазам, чтобы я смог видеть его как можно скорее». Это он и сказал, и почти тотчас же добавил: «Посла-нец ушел и вернулся с мужчиной, одетым в черное (или, вер-нее, в темно-синее) европейское платье; у него не было руки», после чего прервался на мгновение и, всматриваясь в зеркало более пристально и сосредоточенно, продолжил: «Нет, его ле-вая рука на месте, но прижата к груди». Это уточнение при-дало его словам куда больший эффект, ведь лорд Нельсон и вправду имел обыкновение прикалывать пустой рукав на грудь своего мундира. Однако, отсутствовала у него правая рука. Ни словом не обмолвившись об ошибке, я спросил вол-шебника, возникают ли объекты в его зеркале так, как мог-ли бы явиться перед глазами, или уже отраженными, меняя местами лево и право, как то происходит в обычных зерка-лах. Он же ответил, что верно второе, из чего следовало, что в словах мальчика не было никакой неточности. Я покинул его до крайности озадаченным и отчасти разочарованным, поскольку явленное мне было куда менее впечатляющим, чем то, что этот волшебник демонстрировал многим другим, в том числе и некоторым из моих друзей. Так, во время од-ного из представлений некий англичанин всячески выказывал свое недовольство и заявил, что не успокоится, пока ему не опишут внешность его собственного отца, о которой, как он полагал, никто из собравшихся не имел никакого представле-ния. Мальчик же, после того, как ему было названо имя, опи-сал человека в платье французского кроя с рукой, прижатой к голове, в очках, с одной ногой, стоящей на земле, а дру-гой согнутой в колене чуть позади, так, словно он спускался с возвышения. И это описание было верно до мелочей: поло-״жение руки было вызвано постоянными головными болями, а нога была повреждена на охоте после падения с лошади. В другой раз описан был Шекспир, вплоть до мельчайших Деталей внешности и платья; я мог бы привести ряд иных случаев, когда выступления волшебника поразили многих зна-комых мне трезвомыслящих англичан».

Вот что говорил мистер Лейн, и его свидетельства схожи с теми, что дает мистер Кинглейк52, писатель:

«Пожалуй, стоит также отметить, что в последнем случае гидромантии, который приходилось наблюдать автору этих строк, мальчику удавалось видеть куда лучше без медиума, нежели при нем; и это с учетом того, что перед ним посто-янно присутствовали отражения в самом сосуде с водой. Это могло бы послужить доказательством того, что все эти виде-ния возникают перед взором видящего непосредственно из глубин его собственного ума. Как привести ум в такое состо-яние или подготовить глаз к восприятию образов — уже дру-гой вопрос. С уверенностью можно сказать, что видящему не транслируется образ из разума вопрошающего, поскольку есть доказательства обратного. Стоит только вглядеться в Приро-ду, как заметишь, что она оплетена волшебной сетью, пол-ной чудес.

Существуют ли в мире сем разумные создания, нам неве-домые? Или то работа незримого механизма, непрекращающа-яся игра тел, идущая по законам, которые под силу разобрать лишь ученым мужам? И вправду ли чудес не существует? Неизменен ли ход вещей? И может ли вернуться назад то, что покинуло этот мир? Является ли все это случайностью, и можно ли тогда прозреть будущее? А все те диковины, о которых говорят люди — неужели просто выдумка и вздор? Игра впечатлительного ума или череда заблуждений?

Откуда взялся страх, что всегда висел над миром? Как так случилось, что вера в духов прошла сквозь времена? Не могли ли история, наука и здравый смысл сами породить этот суеверных страх, чтобы после он обрел реальность? Неуже-ли же нельзя его побороть? Возможно ли изгнать этот ужас перед незримыми мыслящими сущностями, неусыпно наблю-дающими за нами, прочь? Ничто нельзя почитать сделанным, покуда мы не сделаем это, если оно вообще в наших силах.

Паскаль Беверли.Секреты Обсидианового Зеркала
E-mail: Archangelus.forum@yandex.ru
Набор в школу Рунической Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=7462#p7462
Личный кабинет: http://club-magia.ru/viewforum.php?f=326
Набор в школу Денежной Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=15290#p15290


Аватара пользователя
Archangelus
Администратор
Сообщения: 17458
Зарегистрирован: 10 сен 2016, 20:02
Репутация: 10
Откуда: Russia
Направление практики: Руническая Магия и Мантика , Таро
Контактная информация:
Статус: Не в сети

#2

Непрочитанное сообщение Archangelus » 01 май 2018, 05:14

И не сможет человек до конца пребывать в этом мире, покуда остаются вещи, что существуют вещи вне его.

А сделать ничего и нельзя. Почему? Да потому что этот страх уходит корнями в истинную природу вещей. Да, в ин-тересах человека и вовсе не признавать его. Однако, ужас пе-ред сверхъестественным лишает его духа, и недоверие лишь углубляется, мешая всякому благоденствию, затмевая свет определенности. Это испуганное недоверие поражает его, ведь кто знает, быть может, жизнь его лишь «сон», а неведомое до поры будущее полно тех, кого он когда-то знал, тех, кто «проснулся». Куда уходят наши близкие? Не остаются ли они с нами навсегда, пусть мы и не видим их? Чью тихую поступь мы не различаем за грохотом собственных шагов? Возможно ли по случайности набрести на них, или случайно услышать? Пережить чудо, волну в застойном море тела и духа.

<״.>

В тайне человек содрогается, но продолжает прятать свои страхи под напускным неприятием и нелепым бахвальством. Всякий храбр среди других. Но каждый в отдельности, в сво-их самых потаенных мыслях, готов признать истинность по-добных вещей. Истинность, вытекающую из тех или иных предположений, или из личного опыта, или из уверенности в наличии такового опыта у других, а может из уверенности в том друзей, которым он склонен верить. В итоге все сво-дится к вере. Но в нынешнее время сверхъестественное от-рицается; а вот предрассудки остаются. Предрассудки? Да, уж их-то у нашего времени достаточно!

К несчастью, человек наделен безграничным любопыт-ством; и он тяготеет к самой окончательной правде, на кото-рую сможет положиться наверняка. Он бы и поверил, если бы мог, но свидетельства сверхъестественного столь неуловимы, столь фантастичны, одним словом, настолько ненадежны, что уж лучше он останется при своих научных объяснениях. Все чудесное, скажет он вам, есть лишь не до конца познанное. Когда природа вещи понята, нет никакого чуда, заявляет он. И в итоге находит лишь эту природу. Непознанную природу до, и познанную после.

Постижение чуда есть дар; под чудом подразумевается полнейшее и исчерпывающее познание вещей этого мира, на котором строится механизм взаймодействия с миром иным. По ступеням своих чувств человек взбирается на пьедестал понимания. Но в умах многих эта лестница не выстроена, и знание о сверхъестественном отрицается, как могли бы от-вергаться дражайшие из самоцветов тем, у кого попросту нет рук, чтобы их принять. Отсюда и покорная трусость многих писателей, это позорное полу-неверие, что заставляет их от-рицать, в тайне веря.

Отсюда то чувство удивления и стыда у тех из авторов, которые, благодаря тайной силе собственных умов, а отнюдь не их слабости, признавали, что есть что-то помимо одних лишь бросающихся в глаза предрассудков, просто обязано быть, все от боязни сказать об этом всерьез, в итоге пере-ходящей в осмеяние и обесценивание. Но предрассудки вы-рождаются, а ощущение сверхъестественного только крепнет. Вальтер Скотт, хоть по складу своего ума и не мог поддаться искушению принять все на веру, все же о чем-то догадывал-ся, высказывал предположения, а после, словно извиняясь, развенчивал их и объяснял все свои чудеса до того преде-ла, пока все его чудеса — или, говоря иначе, истины — не обратятся в ничто. Но неужели же истина — да, наша исти-на — всегда должна оставаться приемлемой? Разум Вальтера Скотта был, положим, не способен к действительно глубокому осмыслению Незримого. Сомнительно, что он обладал или по природе своей мог обладать подлинным ощущением Велико-го и Незримого, присущим мудрецам; ощущением того Не-зримого, среди которого наш мир — не более, чем одинокий островок. Впрочем, он не искал чудес по своей воле, а пото-му был вынужден укрощать их и загонять в строгие границы, повинуясь собственным предрассудкам и романтическому ин-стинкту, низводить до уровня обыкновенного, приземленного человека, так что все это лишь предположение. Как человек здравомыслящий и добронравный, имеющий определенный авторитет и стремящийся утвердиться в мире; как человек, любящий жизнь и наделенный богатым воображением, из которого можно было извлечь определенную выгоду — в та-ком качестве Вальтер Скотт и смог превратить предрассудки в свое ремесло. Сомнительно то, что, веря, он мог, в угоду свету, напоказ отрекаться от этой веры, и что в своем нарочи-то насмешливом отречении он не преклонялся перед тем, что все же счел подлежащим продаже. Но если это было правдой, то выглядит весьма лицемерно, если не сказать хуже.

Почти все писатели, касавшиеся области чудесного делали то с недоверием. Глумиться стало своего рода модой. И по-добное светское кривляние рождается из непомерной любви к этому самому свету; от страха, как бы кто чего не подумал. Вот оно, следствие слишком усердного следования общепри-нятым нормам, потакания всеобщим предрассудкам. Люди слишком уж привыкли оправдываться, даже за собственную веру. Перед лицом норм не многие осмеливаются остаться одиночками. Привычка определяет наше мышление в той же мере, в какой она диктует нам форму одежды. Настолько ве-лик наш страх перед светом.

Другие же описатели и толкователи сверхъестественного, хотя и осознают, что в их распоряжении всегда присутствует материал, вызывающий живой интерес, вместо того, чтобы взяться за него с глубоким ощущением внутренней правды — и так происходит с большинством, за редким исключением — начинают напоказ стыдиться собственных откровений. И чего ради? Ведь с ними мог бы, по большей части, согласиться каждый разумный человек. Едва ли найдется семья — да хоть один человек — в истории которой не было бы место чему-то необъяснимому и необычному. История же о сверхъестествен-ном обязательно найдет отклик в каждом сердце.

Если уж сверхъестественное настолько глубоко дискреди-тировано писателями, то им, пожалуй, и не стоит его касаться. И без того есть множество предметов, с которыми они могут забавляться, но этот — если они верят в иную жизнь, помимо своей, обыденной — слишком серьезен. Если они хоть отча-сти верят в возможность существования сверхъестественного и во все из этого вытекающее, то как всякий умный и чест-ный человек, обязаны во всеуслышание в этом признаться.

Объяснения, даваемые тому, что имеет признаки сверхъесте-ственного порой куда менее вероятны, чем сами объясняемые феномены. Множество же явлений и вовсе не удостаиваются объяснения. Неудобный факт всегда проще игнорировать. Уж лучше закрыть тему и перейти к чему-то более приемлемо-му, а чудо признать необъяснимым. Вот так оно и происхо-дит. Очень простой, пусть и не особенно удовлетворительный или результативный метод опровержения: «Мы полагаем, что не верим».

<...>

Уже нет сил сносить ту нелепицу, в которую выродились все неясные и необъяснимые — но притом естественные, без сомнения естественные — феномены. История всего не-познанного неизменно повторяется, все оно рано или позд-но обрастает атрибутами магического. И здесь не стоит быть слишком уж доверчивым. То, что ныне почитается вновь от-крытым, когда речь идет о духовном, было известно во все времена. Нет в них ничего нового, но лишь случайно рас-крытое в форме психомагнетических явлений — эти так называемые духовные проявления, побочные и противные поступательному движению, отклонения от привычной двой-ственности. Существует стойкое предубеждение по отноше-нию к подобному блужданию и тенденция отгораживаться от всего непоследовательного, порывистого, дерзкого и в целом предосудительного обращения к неведомому и запретному. Изнеженный человеческий разум слишком уж любит бросать-ся в крайности. Но мы же напротив, приемлем лишь здравый смысл со всей его ясностью и надежностью.

Мы полагаем, что подавляющее большинство этих ду-ховных манифестаций, как их теперь называют, может быть объяснено магнетическими силами, пронизывающими мир во всех его проявлениях, и находящими выход с помощью проводника, медиума, не в последнюю очередь благодаря его собственной внутренней Пустоте; но стоит явлению прои-зойти, нам остается наблюдать лишь круги на гладкой прежде поверхности воды, даже, пожалуй, единственный круг, словно расходящийся по водной глади после падения камешка. Эти
приведенные в движение «круги», внешние, магнетические проявления, могут обретать сознание, повинуясь неведомым нам законам, и производить равно звук и движение. Круги эти, возникающие за границами сознания, могут пересекать-ся — созданные множеством умов, они поистине неисчисли-мы, хоть и остаются незаметными для нас — откуда и берут начало все те явления притяжения и отталкивания, что мы зовем «симпатией» и «антипатией», и что является людям в виде всех этих так называемых духовных феноменов. Так разум ведет диалог с самим собой. И вместо того, чтобы быть проявлениями «духа», все это оказывается лишь по большей части незримой, «микроскопической» и «побочной» работой собственно человеческой природы; истинный же дух в боль-шинстве случаев так же далек от этих явлений, как и от лю-бых других, пребывая вовне! Все заблуждения относительно божественного вмешательства, таким образом, оказываются лишь плодами буйного воображения и не выдерживают ни-какой критики. Существование этого феномена неоспори-мо, но истинную его природу науке лишь предстоит познать. Это открывает нам бескрайний мир витального магнетизма. И, в равной мере, умственного помешательства».

Но обозначим вопрос четко — итак, существуют ли духи? Если ли что-то помимо вещественного, осязаемого, доступно-го человеческим чувствам, воплощенного в природе? Может ли разум существовать вне тела? Пребывает ли мир души во плоти, или мир плоти лишь заключен внутри мира духа? Что, среди материального и нематериального, можно назвать настоящим? Является ли этот мир всем, или же не пред-ставляет собой почти ничего? Ведь если все сущее доступ-но человеческим чувствам, если Природа есть лишь то, что им явлено, а причинно-следственная связь неразрывна; если мы действительно одни в этом мире, если все, что опирается на веру несущественно, и истинно лишь явленное, если все ограничено доводами рассудка, и здравый смысл — верная, да что там, единственная опора человека, то выходит, что — если уж все, предъявляемое миром подлинно — чем быстрее мы разделаемся с этим духовным миром, тем лучше! Хватит с нас! И довольно всех этих сказок о духах, мы сыты ими по горло!55 Чем быстрее мы примем для себя тот факт, что все сверхъестественное, пусть и будоражит нас, но не имеет места в мире, тем проще и комфортнее станет наша жизнь. Иначе же, мы подобны детям. Что нам, продолжать запугивать себя выдумками? И дальше смотреть на этот мир, словно в бреду? Мы должны стать в равной степени строги и невежествен-ны — даже безграмотны — перестать бояться этого взора из-вне, которым разные сказочники так любят стращать нас. Без сомнения, в девятнадцатом веке, когда мир разобран и изу-чен, а наука вскрыла, оценив по достоинству, самое его ну-тро, когда предрассудки были изгнаны даже из самых темных углов, и мы почти полностью — тут мы обязаны допустить эту оговорку — определились с природой вещей, можно со спокойной душой отбросить старинное заблуждение о возвра-щении в мир умерших, всех тех, что окончательно его поки-нули. Теперь можно перестать бояться всего неестественного. Короче говоря, все сверхъестественное ложно, поскольку ис-тинно лишь естественное и может быть признано верным. А оно не имеет в себе ничего сверх. Как ни пытайся, не най-дешь в мире того, чего в нем попросту нет».

Люди науки властвуют в своей собственной вотчине, в мире разума54. Но стоит покинуть его, и они оказываются крайне ненадежными проводниками. Они помогут освоить-ся в этом мире, и шаг за шагом принять управление над его скрытыми до поры механизмами. Но ничего более. Они не обратят внимания ни на единого из незримых гостей мира иного; их взгляд не сможет пронзить, хоть на мгновение, той темной завесы — все еще, надеемся, проницаемой — отдели-ющего Зримое от Незримого. Так воздадим же науке те поче-сти, которых она достойна, но остережемся полагаться на нее в будущем так, как все мы доверились ей в настоящем.

Подлинная магия сокрыта в самых потаенных и са-мых дальних кладовых разума. Наша духовная природа, как и прежде, остается заключенной у нас внутри55. И все чуде-са, в итоге, оказываются лишь чудесами нашего собственно-го разума.

Магнетизм позволяет нам открыть магию, науку будуще-го, дает плодородие всходам на полях знания, являет чудеса ума творящего.

«Магия есть великая тайная, нежданная и неведомая, му-дрость, что не от мира сего и ему противна. Рассудок же есть лишь наша общая ошибка в мире сем, и от него берущая, по общему согласию, начало. Одна попирает мир и разруша-ет его, другой же возникает вместе с ним и тем его творит. Потому то, что от мира сего для нас есть правда, и достой-но веры, ибо в нем человек рождается и живет, и потому же иное в наших глазах есть обман и плутовство, ибо по приро-де своей нам чуждо». Так говорил Парацельс.

Те, кто пользует кристаллы и волшебные зеркала, тратят свой талант на гадание влюбленным девкам, или что-то по-добное, вы наверняка не раз слышали о подобном. Ну и что? Бог дал человеку мозги, и кто-то с их помощью взялся за жульничество. Не станем же мы оттого говорить, что мозги плохи сами по себе? Мне случалось видеть, как цирюльники вытирают свои бритвы книжными страницами, но что судь-ба пары книг для всего искусства печати? Случалось видеть и чемоданы, обклеенные обрывками Библии, но можно ли су-дить по тому об истинном предназначении Писания?

«Но ведь зеркала не книги, не всякий сможет с успехом их применить!», — скажут мне, на что отвечу, что никто не узнает, пока не попробует. Не далее, как десятью минутами раньше меня посетил один джентльмен из Кембриджа, он, проплывая по реке жизни, решил ненадолго остановиться на Острове Духовности, но вскоре произрастающие там плоды социальной, религиозной и философской природы оконча-тельно ему наскучили, как когда-то мне и многим до меня. Этому джентльмену случилось завладеть ценнейшим зеркалом Трину. И я сомневаюсь, что есть в Америке видящий лучше, чем этот удивительный проектировщик домов и философ-ских систем. Почему же? Да потому, что с помощью зерка-ла, в магнетической его полноте, он смог вырваться за тесные рассудочные рубежи и достигнуть отдаться течениям, что не-сутся за границей ощутимого. Вот так-то.

В апреле 1896-го Хорас Г. Дэй, знаменитый финансист и истинный филантроп, посетил меня в Бостоне, в моем доме на Плезант Стрит. То утро я провел в свое удоволь-ствие, наедине с зеркалом, и к моменту визита двери, что ведут в мировые глубины еще не успели полностью затво-риться; и тогда я ясно увидел, о чем не преминул рассказать своему гостю, что в сентябре стране грозит финансовая ка-тастрофа. В итоге — «золотая паника» следующего сентября, приведшая многих к разорению, а кого-то и к самоубийству. Мне также известен человек, составляющий рыночные про-гнозы также с помощью зеркала Трину. Сам он занимает-ся торговлей зерном, и в зеркале он видит снопы, что либо вздымаются вверх, либо опадают на землю, предвещая подъ-ем или спад на рынке. Этот человек стремится лишь к тому, чтобы преумножить свои капиталы и найти других разумных людей, что последовали бы за его магнето-коммерческим ба-рометром. И в скорости он достигнет и того, и другого. Так-же я знаю женщину, что всегда с точностью говорит другим то, что они хотели бы узнать, и она богатеет день ото дня. Но я строго против подобной практики; уж слишком близ-ко она подходит к банальному проституированию божествен-ным инструментарием; использованные должным образом,такие способности не уступят никаким другим методам пси-ховидения и будут в том безупречны, чего нельзя сказать ни о каких других. Наркотики, ингаляции и благовония, эфир, месмеризм — все это приводит к раздражению нервной си-стемы, поражению мозга и, как и достигаемый с их помощью эффект, не является здоровым или естественным; но зерка-ла избавлены от всех этих недостатков, и являющиеся в них предметы, люди события и символы легки к восприятию, отчетливы и почти осязаемы — не хуже любой планодиора-мы, что возникает благодаря камере-обскуре — не вводят видящего в неестественные состояния; оператор в полном смысле трезв, бодрствует и владеет всеми своими чувства-ми в их полноте; и в то же время отсутствует какое-либо из сдерживающих мозг ограничений и всякое нервное на-пряжение. В состоянии месмерического ясновидения образы спешно проносятся перед глазами и угасают, не возвращаясь более; но в зеркале всякий образ, лицо или место, всякий символ могут удерживаться усилием Воли, сохраняясь четки-ми и неподвижными так долго, как только будет угодно ви-дящему; помимо того, бесконечно больший процент людей может с успехом применять зеркало, нежели видеть посред-ством обозначенных выше агентов. Есть множество разноо-бразных наркотиков и видов месмерических состояний, но лишь два типа зеркал — кристаллической структуры, поль-за от которых может быть не так уж велика, и примером им может служить полированная угольная поверхность. Такое зеркало непросто раздобыть, поскольку в дело годится лишь уголь определенного оттенка и структуры; но даже если ма-териал подобран верно, зеркало бесполезно, покуда не имеет определенного размера, формы, не лишено изъянов, трещин и неровностей, ведь весь эффект проистекает из способности поверхности к принятию и удержанию магнетического флюи-да, посылаемого из глаз смотрящего; именно тонкая пленка этого флюида и вмещает в себя видимые образы, а не мате-риал самого зеркала, как можно было бы предположить. По-рой, разумеется, видящий может направить взгляд и сквозь зеркало, что позволяет достичь приблизительно того же эффекта, что смотрящий в телескоп или микроскоп получает благодаря своим линзам. В месмерическом видении предель-но важна, никуда не деться, магнетическая симпатия между оператором и субъектом, благодаря которой от последнего к первому приходят образы, воспоминания или фантазии, в зависимости от того, насколько готов субъект передать информацию о реальном мире. «Но какие же могут быть фантазии, если магнетизм применить относительно духов? Там-то все, что является видящему, должно быть реально-стью», — на такое я отвечу, что все сомнения в человече-ском магнетизме стоит помножить на сто, когда речь заходит о духах или так называемом духовном, будь оно ложно или истинно, а истинным оно оказывается лишь в одном случае из сотен; даже если оставить в стороне все предубеждения, в большинстве случаев духовный транс есть последствие са-мовнушения, симуляции, непреднамеренного психоменталь-ного вмешательства, либо следствие устоявшейся ментальной привычки, болезни нервов или мозга. Но предположим, что вот, нам представился подлинный случай духовного магне-тизма. Как медиум или наблюдатель поймут, явлен им образ того, что недоступно смертным, или же лишь плод разыграв-шейся фантазии духа, а то и самого медиума? Он-то уж точ-но никак этого понять не сможет, ведь сам статус медиума уже указывает на его положение, инструмента в чьих-то не-зримых руках; машины, приводимой в движение неведомыми силами, лишь автомата, способного двигаться, действовать и говорить по воле сил, о природе которых ни он сам, ни кто-либо еще не имеет ровно никакого представления! Меди-ума никак не оценить, ведь непонятно, что же именно нуж-но оценивать. Сам он, по сути, никто, тогда как незримый и неведомый оператор есть в этом феномене все! Таким об-разом, разница между ясновидением и медиумизмом любой формы и вида, все равно что разница между описанием Па-рижа и созерцанием его собственными глазами, иначе говоря, разница между опытом и действием. Эти заключения подкре-плены двадцатилетним опытом и изучением феноменов обо-их классов.

Второй тип зеркал, тогда как первый включает в себя зер-кала из ископаемого угля и полированного металла, а также кристаллы, имеющие весьма низкую ценность по сравнению с позднейшими высококачественными инструментами прори-цания, имеющими в своей основе строго научные принципы, особенно, когда речь заходит о форме. После бесчисленных экспериментов было выявлено, что, освободив человече-ский мозг из черепной коробки и совершив горизонтальный срез прямо над ухом, можно наблюдать примерно одну и ту же форму у людей любой расы, различия в которую вносит лишь внешний слой, образованный корковым веществом. Также было установлено, что мозг в своем основании имеет ту же форму, что и Земля, на которой мы обитаем; сплюсну-тый сфероид, и в ходе опытов было установлено, что сечение этой формы, также округлое, является наилучшей из форм для магического зеркала.

Такая форма обладает двумя математически выведенными и строго определенными фокусами, и магнитный поток, на-правленный на один из фокусов, расходится по всей поверх-ности и устремляется к центру противоположного фокуса, от центра переднего мозга, замыкая магнетический контур и сообщая тому участку мозга, через который он проходит, невероятную активность посредством ускорения движения мозговых частиц и усиления магнитных токов.

Мы обозначили моменты, касающиеся формы, но опыты также показывают, что есть и иные тонкости, касающиеся устройства зеркала. Если флюид направляется на плоскую поверхность, он незамедлительно отражается, едва магнети-зируя участки переднего мозга; большая же часть флюида проходит сквозь поверхность или просто растворяется в про-странстве. Квалифицированными химиками из различных научных обществ разных стран была проведена целая серия опытов с целью нахождения вещества, препятствующего рас-сеиванию тонкого магнитного флюида — по тому же прин; ципу, который мешает воде покинуть границы емкости. Это привело к выводам о необходимости изменения формы по-верхности зеркала. Это и стало первоочередной задачей до тех пор, пока не будет выведен соответствующий условиям изолирующий материал, если таковой вообще существует; до поры его нахождение оставалось серьезной проблемой.

Если использовать зеркало выпуклой формы, то даже с применением закрепителя — если таковой все же будет найден — весь объем концентрированной магнетической ауры стечет с поверхности и распределится по краям, что-бы затем собраться в единую магнетическую массу на об-ратной стороне зеркала, что совсем не удовлетворительно.

После долгих месяцев исследований и экспериментов с формами, были установлены нужные пропорции; тон-кий слой золота был нанесен по краям зеркала со сложной вогнуто-выпуклой поверхностью, созданного согласно всем известным законам, определяющим поведение разреженных флюидов, эфиров и газов.

Следующим шагом стал подбор изолирующего вещества и проводника, имеющего избирательное электрическое, хи-мическое и магнетическое сродство с высшей из известных человеку и науке форм магнетизма. Как было продемон-стрировано ранее, материал, способный удерживать элек-тричество, бесполезен в работе с его более возвышенной формой, следовательно, здесь требовалось нечто иное. В ходе опытов были исследованы отдельно и в соединениях щелочные металлы: литий, натрий, калий и гипотетически существующий аммоний, но ничто не дало успеха. Затем пришла очередь щелочноземельных металлов: магния, ка-лия, бария, стронция, но снова тщетно. Тогда химики об-ратились к дидиму, церию, лантану, цирконию, норию, эрбию, бериллию, торию, иттрию, тербию и алюминий; но и среди них не нашлось ничего подходящего. Это приве-ло к экспериментам с металлами, оксиды которых способ-ны формировать стойкие основания, среди этих металлов: медь, уран, свинец, кобальт, цинк, кадмий, никель, висмут, железо, хром и марганец; но проще спрятать солнце под шапкой, чем удержать магнетический ток с помощью лю-бого из перечисленных металлов. Это и привело к опытам с металлами, оксиды которых образовывают слабые основания, а именно с мышьяком, оловом, ванадием, осмием, ниобием, сурьмой, титаном, молибденом, танталом и воль-фрамом; это дало определенные результаты, но они были все еще слишком далеки от искомого. Потратив на иссле-дования значительный запас времени, усилий и средств, ученые дошли до благородных металлов, оксиды которых разлагаются под воздействием высоких температур; речь идет о родии, рутении, серебре, платине, иридии, ртути, палладии и золоте. Разумеется, в процессе были использо-ваны и изоморфные вещества, в числе которых сера, селен, хлор, циан, фосфор, фтор, йод и бром, но ни отдельно, ни в соединениях с другими неметаллами вроде кислоро-да, азота, углерода, бора, водорода и кремния, не подходил для означенных целей, однако в ходе опытов были найдены два вещества на основе, соответственно, фталевой кислоты и паранафталина, обладающие всеми требуемыми свойства-ми, имеющими необходимую проводимость, до крайности чувствительные и способные к формированию идеально ровной отражающей поверхности.

Разумеется, производство этого вещества весьма непро-сто, и это естественно, иначе нашу страну уже наводни-ла бы масса кустарных зеркал. Собственно, производство зеркал в Америке представляется попросту невозможным, и даже их ввоз осуществляется всего одним человеком, Кильна Вильмарой, с чьих слов мне и удалось записать эту часть своего труда на английском настолько чистом, насколько я только могу им владеть — не так-то просто уловить смысл слов человека, чья речь составляет при-чудливую смесь английского, французского, немецкого, итальянского, армянского и арабского языков. Однако, во-оружившись терпением, определенным объемом знаний по химии, помощью двух лингвистов и полудюжиной словарей, я смог добраться до сути его слов, что он и подтвердил, ознакомившись с французским переводом. Потому отметь-те, что здесь излагается точка зрения мастера, в совер-шенстве владеющего предметом, а также мои собственные и иные достойные доверия сведения по данному вопросу.
E-mail: Archangelus.forum@yandex.ru
Набор в школу Рунической Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=7462#p7462
Личный кабинет: http://club-magia.ru/viewforum.php?f=326
Набор в школу Денежной Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=15290#p15290

Аватара пользователя
Archangelus
Администратор
Сообщения: 17458
Зарегистрирован: 10 сен 2016, 20:02
Репутация: 10
Откуда: Russia
Направление практики: Руническая Магия и Мантика , Таро
Контактная информация:
Статус: Не в сети

#3

Непрочитанное сообщение Archangelus » 01 май 2018, 05:14

Человек, чей опыт полностью исчерпывается событиями повседневной жизни, подобен раковине, катящейся по волнам и не ведающей о том, какие сокровища разбросаны по дну морскому; ведь за пределами нашей жизни есть множество удивительных миров, больше, чем может счесть человече-ский мозг. Жизнь сновидения, столь прекрасная, яркая, под-час несущая предвестия грядущего, — лишь один из таких миров; но есть реальные миры и за границей сновидений; и их мистические пределы достигаются дорогами месмериз-ма, взглядом в глубины через то чудесное стекло, о кото-ром я и веду речь. Нет ни случайности, ни совпадений, они известны лишь нашим внешним чувствам; но когда спадает покров, сдерживающий внутреннее чувство, взгляд тотчас устремляется к тайным тропам, ведущим туда, где будущее подобно настоящему, а с ним и прошлому, и все доподлинно существует в настоящем моменте! Потому нетрудно увидеть то, что грядет, стоит лишь пробраться за завесу и взглянуть на мир как он есть. Числа, определенные Богом, неизменны, они и есть непоколебимая Неизменность, доступная к прочте-нию для всякому, обладающему нужными средствами.

Сэр Дэвид Брюстер56, пусть и стремился подкрепить сво-ими словами совершенно иные положения, говорил следу-ющее: «Не подлежит никакому сомнению то, что вогнутое зеркало было тем самым инструментом, благодаря которому языческие боги (герои без телесной оболочки) возникали в стенах древних храмах. <.״> Асклепий часто являлся своим почитателям в Тарсусе; или Энгвинум, храм на Сицилии, из-вестный как место, где богини (бестелесные героини) являли себя смертным». Ямвлих, в свою очередь, сообщает о том, что маги древности позволяли богам проявиться средь дыма курений; а заклинатель Максимус вызывал у своей публики ужас, заставляя смеяться статую Гекаты.

Дамаский, некогда не к месту процитированный Сальвер-том, писал следующее: «При манифестации [осуществляемой с помощью сокрытого магического зеркала]... на храмовой стене, будто бы в отдалении, возникло пятно света, и при-ближаясь, оно изменяло свои очертания, превращаясь в лик однозначно божественной и сверхъестественной природы, с суровым взором, но вместе с тем, исполненный нежности и безгранично притягательный». Александрийцы также по-читали Осириса и Адониса в рамках своего мистериально-го культа. Император Василий Македонянин, скорбящий по своему сыну, обращался к знаменитому чудотворцу Феодору Сантаварину, явившему пред ним образ погибшего сына, восседающего на прекрасном коне в роскошных одеждах. Юноша помчался навстречу отцу, бросился к нему в объятья и — исчез!

Эти бесплотные образы не были простой иллюзией, ведь даже сейчас, при нынешнем уровне развития оптики, по-вторить подобное невозможно; они, без сомнения, возникли благодаря магическим зеркалам. Заявления же о том, что мы имеем дело с простым мошенничеством, попросту абсурдны.

Томас Роско в переводе мемуаров Бенвенуто Челлини дает будоражащее описание того, как мастеру пришлось столкнуться с призраками, вызванными посредством магии, и что характерно, ни Роско, ни Брюстер, ни Смит не пыта-ются объяснить явление призраков лишь игрой воображения. Наоборот, все они признают, что те были реальны! Да, они пытаются списать со счетов сверхъестественное объяснение этого случая; но развенчание у них выходит крайне неубе-дительным, сводящимся к проекциям образов на клубы дыма с помощью магического фонаря, и это при том, что действие происходило в середине шестнадцатого века, тогда как Кир-хер представил свое изобретение лишь через сотню лет!

Абзац же, выделенный курсивом на 154-й странице «Магии Брюстера» в издании Смита слишком жалок и наи-вен, чтобы принимать его всерьез. Люди, столь же твердо-лобые, сколь и сам автор с большой охотой берутся за то, чтобы объяснить всякое свидетельство, касающееся призраков, чужими фантазиями; они бы и с воскресением Христа сделали то же самое; все известное известно им в первую очередь, пусть и имеется такое множество свидетелей, что хватило бы и на миллионы миров. Не важно, рассматривать феномены физические или ментальные, в т. ч. сны и про-чее, видит не сам глаз, мозг или сама Душа, но пребываю-щая внутри них часть сознания самого видящего; человек наделен душой, следовательно, обладает неотъемлемыми внутренними чувствами, лежащими в основе его внешних чувств, подстроенных под его духовное естество; ему нужен лишь проводник, что позволит преодолеть плотную мате-рию и достигнуть духовного эфира. И зеркала служат им для многих, пусть и не для всех.

Состояние смерти характеризуется ментальной актив-ностью и физическим покоем. Если таковая активность может быть достигнута минуя смерть, то человек обретает то, к чему стремился — новые средства познания. Имен-но обладание ими и выделяет месмеристов и прорицателей, и тому есть множество подтверждений.

Духовная, то есть, субстанциальная реальность, лежит вне досягаемости наших чувств, и возвышаясь до нее, че-рез мирские рубежи, или встречая ее нисхождение, человек способен познать реалии высшего мира. В обоих случаях человек, ведомый благими намерениями, восходит к Богу. Если же намерения дурные, то и рассчитывать тут не на что.

Когда человек со всеми своими органами восприятия и образом мышления вырывается из пут материи, он спо-собен достигнуть области высшей реальности сквозь вра-та своих внутренних чувств; тогда ему открываются виды ожидающего его мира, и более он не поддастся соблазнам и переживаниям земного, внешнего мира. В таком состоя-нии все окна души раскрываются настежь и внутрь входит свет и вселенская слава, потому всякий подлинный видя-щий не может относиться к продажному, служащему без-нравственным целям ясновидению иначе, как с осуждением; то же касается использования зеркал для праздных гаданий и подобных дел; безусловно, всякий дар может быть пущен в любое желаемое русло, и на любом поприще способен принести невиданный успех, но использовать его подобным образом — все равно, что впрягать в телегу первоклассного скакуна или надеяться выгадать на том, чтобы заставить его ворочать плуг. Отсюда столь серьезное и бережное отноше-ние к зеркалам, ведь они есть врата в иной мир, иное бы-тие, путь к Миру Внутреннему.

Вот что говорит по этому поводу Харгрейв Дженнингс, глава розенкрейцерского братства в Англии и человек, чьи исследования Огня ставят его в один ряд с иными маете-рами слова, и к цитированию которого я не раз обращался в своем труде — человек, по праву заслуживший любовь и уважение всякого истинного брата Розы-Креста. Из его последней работы, «Удивительные явления внешнего мира»: «Фантасмагория явлений реального мира захватывает нас, стоит лишь вырваться из мира внешнего», иными словами, когда гибкость собственного ума позволяет оставить кос-ные, обращенные вовне чувства; тогда человек принимает крещение в водах, что текут сквозь его Душу. За мирским светом дремлет свет иной, куда более прекрасный, насе-ленный эфемерными разумами, недоступными восприятию земного человека. Для него они сокрыты во тьме, но эта тьма для них есть ярчайший свет, способный осветить то, что сокрыто от человека. И это именно пространство све-та, а не какое-то туманное царство, обитель мрачных духов. Там нет звука, и вместе с тем, нет шума, потому боже-ственная мелодия свободно льется под сенью тех величе-ственных чертогов, и херувимы в своей лучезарной славе охраняют тайные богатства этой страны. И лишь честные, храбрые и чуткие души могут полностью переступить порог того мира. То царство, в котором берет начало то, что для нас есть инобытие. Гаутама Будда, видящий среди видящий былых времен, равные которому могут появиться лишь сей-час, если могут вовсе, пытался для глупцов открыть той жизни тайны; и там он ждал, без малого шесть тысяч лет, прихода тех, кто понять его был бы в силах. Подобно этому царю, другой, человек из Вифлеема и Назарета, ждал девятнадцать сотен лет, чтобы дождаться Христиан! До-ждался ли?

Лишь напитав тело до краев, душа способна пересилить его. Потому, если мужчина томится искушением отдаться страсти и растратить тем свое мужество, чувства лишь тол-кают его ближе к этому роковому шагу, пусть и известно ему, что это путь нечистоты и погибели, бросающий его на пиршество смерти, ужаса и мерзости!57 Но стоит ему лишь взглянуть на искусительницу взором Души, как тот-час вскрывается пустота ее сердца, и становится очевидна опасность, подстерегающая его тело и Душу; и это видение, это знание освобождает его от порочных уз; кипящая кровь остывает, и возвращается к своему естественному течению; но пусть терзающая его страсть угасает, он, слабый и не-мощный, все же остается Мужем, чего не случается, когда он тушит ее пожар, отдавшись пороку. Вот ведь она како-ва, истина!

Телескоп захватывает виды не по воле случая, не по прихоти собственных линз, но лишь при верной настройке фокуса, позволяющей наилучшим образом уловить перепек-тиву; на тех же основаниях и мы, розенкрейцеры, говорим о реальности сверхъестественных существ; там, где маги-ческое расширяется, а ангельское сужается, ׳ они пересека-ются и встречают друг друга. Иначе говоря, человек и есть тот телескоп, и лишь в магико-магнетическом он спосо-бен наблюдать подлинный, духовный мир. Покуда человек обуреваем похотью, гневом и алчностью, дорога туда ему закрыта! Вот оно, добродетель есть награда сама по себе! Божественное и сверхъестественное озарение есть един-ственный путь к абсолютной истине! Согласно Платонов-ской философии, образ объекта существует лишь за счет внутреннего света58, принимающего определенную форму; и происходит это не по некоторым произвольным законам,но в согласии с состоянием ума. В глазу свет внешний со-единяется со светом внутренним, что и порождает всякую активность восприятия и воображения; но когда внутрен-ний свет отделен от внешнего, он пребывает в своей соб-ственной атмосфере, исполненной безмятежности. В ней и приходят самые верные и подробные видения. Да, это тот самый свет, о котором говорилось в древних писаниях, тот, о котором говорят и сегодня. Тот свет, что открылся Пимандру, Зороастру и иным мудрецам Востока. Это 60-жественные видения, что созерцал Беме; это Путеуказатель Молиноса, то, что пробуждает внутреннюю жизнь в немно-гих из истинных мужчин и во множестве женщин59. Это тот огненный первоэлемент, что лежит в основе всякой вещи, что сокрыт во всем сущем, что готов вырваться в любой момент, пробудиться от своего многовекового сна, озарить собой опьяненный мозг, чтобы тот смог узреть всех аспи-дов и змеев, что роятся вокруг него, склоняя к разврату, и в ужасе и отвращении бежать к отринутым добродетелям и давно забытому Богу!

Но единственно гибкости и остроты ума не достанет для исследователя незримого! Лишь смиренный дух, выдержка, внимание и вера отворяют двери к внутренним просторам. Мир, в котором мы живем, полнится следами стуком не-зримых шагов и голосами невидимых глазу певчих. Услы-шать их не так уж сложно. Не буду углубляться в методы инвокации, ибо дураков это только рассмешит60, а подлин-ных членов тайного братства лишь ввергнет в скорбь; от-мечу лишь, что благовония, курения и газы магнетической природы показали себя полезными для видящих прошлого, и без сомнения покажут себя таковыми в наш век. Среди сотен посетивших розенкрейцерскую ложу61 на Бой-лстон-стрит в Бостоне, никто не слышал ни звука, и не наблюдал ни единого отражения в установленном там чу-десном зеркале ровно до тех пор, пока курения не были брошены в огонь и не поднялись благовонные пары — в тот же миг серебряный треножник загрохотал, и светящи-еся облака заволокли черную гладь зеркала.

Вера в сверхъестественное есть единственный путь из ужаса безверия, и столь любимое многими слово «магия» есть не что иное, как еще одно имя магнетизма, и стоит только это уразуметь, как область «темных искусств» поте-ряет всю свою мистическую притягательность, оставив под-лйнные тайны царству высокой науки.

Не всякому дано получать видения через какое бы то ни было зеркало; а для сотен из тех, кто на это способен, нет никакой возможности достать зеркало надлежащего каче-ства. Им я посоветовал бы, в качестве замены, обзавестись предельно доступным и простым в изготовлении вогнутым зеркалом Клода Лоррена62. Для того вылепите заготовку из глины в квадратный фут площадью, со слегка выпуклой поверхностью. Просушите ее и как следует обожгите, по-еле чего выровняйте поверхность, сделав ее настолько глад-кой, насколько возможно. Затем, с помощью прилегающего к поверхности болванки куска картона вылепите такую же, но на этот раз вогнутую. Между двумя готовыми глиняны-ми формами поместите тонкий лист стекла и прокаливай-те его до тех пор, пока он не примет желаемой формы. Этим способом сделайте две одинаковых линзы62. Вложите их друг в друга, закрепив так, чтобы оставить расстояние в четверть дюйма, и до краев залейте пространство меж ними чернилами. Или же достаньте стеклянную миску и до половины заполните ее черной тушью, зеркало получится не хуже, чем то, что с успехом демонстрировалось Лейну в Египте.

Хрустальный бокал, наполненный чистой водой, также часто и с успехом использовался для тех же целей; в дей-ствительности есть множество способов найти замену зер-калу, некоторые из них особенно хороши, но даже они не приближаются и к самому посредственному из зеркал Три-ну. Однако, они подчиняются тем же законам, что и полно-ценные зеркала.

«Недостойно полагать все эти явления чем-то потусто-ронним. Неисчерпаемый источник духовной низости века сего заключен в решительном отвращении от глубоких мыс-лей и вызываемых ими противоречий. В том, что всякое воспарение мыслью к высотам, всякое изощренное измыш-ление, все, что ввергает ум в возвышенные искания, все высокие помыслы, помыслы великие, о промысле Божьем и его путях в этом мире, обрываются, когда встает потреб-ность в конкретных ответах. Обрываются там же, где и на-чались, на том же моменте, когда они впервые возникли, не принеся никакого конкретного результата — это истин-но в той же мере, в какой и сами вопросы неразрешимы. Но сами того не осознавая, мы тем возносимся все выше, становимся немного лучше в подобных размышлениях. Мы приучаем себя к тому, чтобы созерцать мир отстраненно. Одухотворяемся; наши радости множатся, становясь чище. Суета — болезнь нашего века, в ней тщеславие, приводя-щее к отречению от высших истин, к желанию поскорее возвратиться в мирскую круговерть — трусливое осознание неспособности соответствовать высочайшему человеческому предназначению — лицемерное бегство под высочайшую опеку и превознесение своего подчиненного положения перед некоторым абстрактным Провидением. Это век не-любопытных, где всем правит мерило полезности, все равняется на посредственность, в такой век услышан может быть лишь восклицающий, тревожный глас. Чтобы быть ус-лышанным, приходится кричать, что есть сил.

Мы растрачиваем себя на бесчисленное множество рас-четов. Мы зарываемся в собственные механистические грезы, слишком охотно встраиваем себя в систему. Живем без сердца. Из потаенных сил природы стремимся выстро-ить машину. Формализм становится нашей второй натурой, а жизнь превращается в бесконечный пересчет безгранич-ной благодати в отдельные подачки, измеряемые в фунтах и пенсах. Даже самые благородные из человеческих устрем-лений, само понятие о которых видится весьма «забавным», стали слишком фантастичны, слишком замысловаты для нас. Но ведь не созданы мы из материала попроще, не по-крыты краской, не слажены из крепких и грубых деталей, не задуманы грубыми и неприхотливыми — неужели мы из дерева и лака, но не из благородной крови, киновари подобной, и из плоти мраморной белизны? И сам ты со-творен в этих благородных цветах! Так к чему лицемерно цепляться за мораль, в то же время отливая из себя слитки дьявольского аидова золота? Уж лучше стать нам щебнем, каменным ломом, обратиться в толщу мертвого дерева, гад-кого и неприглядного, как лапландские идолы, когда вся наша слабость, все наши человеческие устремления опро-вергаются, весьма убедительно, и отсекаются от нас. Наши чувства удавлены — прошу, не воспринимай это буквально, мой дорогой, пусть и излишне ранимый, читатель — как те необычные дети, что в будущем не принесут родителям ни-чего, кроме позора. Дети безродные, ибо нет для них роди-ны там, где правят деньги! Не знавшие любви, ибо не мила им любовь банкнот!

Наводя лоск на внешность чаши, мы позабыли о вну-тренности. И в самом деле, не живем ли мы только лишь в половину своих сил? Мы достигли больших успехов в от-воевании для себя жизненных благ, но пусть мы и ценим их превыше всего, многого ли стоят такие успехи? Мы можем сковать якорь, но совсем разучились готовить себе пищу. Одним оборотом колеса мы способны соткать тысячи ярдов превосходного коленкора, но наши движения стали столь неуклюжи, что мы и нагнуться не можем без серьез-ных усилий. Банки полнятся золотом, но мы не знаем, как распоряжаться деньгами с умом — на благо собственной души, ей мы не выделили ни единого доллара. Вселенское преобразование под знаком Плутоса превращает наши го-ловы в золото, тогда как сердца наши становятся подобны бумаге, раздутой в своей внутренней пустоте!

Жизнь видится нам чередой пустячков и безделиц. Но в этом ли вся природа? В этом ли все мы? О, бескрайние цветочные поляны! О, вековые леса! Остановись на мгнове-нье, взгляни на невыразимую красоту творения, что расцве-тает вдали от мостовых и бежит взгляда горожан; посмотри на этот микрокосм, где нежный стебель тянется к небу, трепеща каждой из тонких жилок, что полнятся стреми-тельной изумрудной кровью!

Поистине, наш мир есть всеми позабытая сокровищни-ца, где всякий ищущий найдет невиданные богатства! Так к чему отвращать от них свой взор и отвращать свое серд-це от милостивых ангелов, что стоят у врат Рая, куда мы так легко могли бы войти! О бескрайние поля небесные, чьей синевы нет чище; исполненные ликования, каждым мгновением своей жизни прославляющие Бога! О, тыся-чи открытых нам чудес, щедро дарящих свои чары этой, словно пропитанной магией Вселенной, полной множе-ства незримых обитателей; будь то вселенная человеческо-го ума или всего макрокосма! Так скажите мне, должно ли все, что ни есть злого, низкого и неблагонамеренного, осквернять это преисполненное величия действо? Не сам ли человек, коему должно быть венцом этого величия, его воплощением, так стремиться стать пятном на этом без-упречном полотне, сделать собственное существование преступлением против всего столь невыразимо возвышен-ного? Уж не он ли, по своей воле (опишем его словами, что будут ему понятны более всего), сделался банкротом посреди мириад банков, из чьих неистощимых запасов он мог бы черпать, лишь обратив к ним свои добродетель-ные помыслы?
Если вырвать золотые жилы из мирового тела, из недр земных, чтобы гений даруемого ими изобилия предстал во всем своем величии, на престоле мирской славы, посре-ди сей сферы, чье нутро столь славно своими богатства-ми, многого бы стоило его созерцание, или обладание им против возможностей бессмертной души? Когда бы дух мира материального в своем величии явился людям, ре-шились бы вы — о, продажные сердца! — променять на него предначертанное вам место посреди сонма святых, в звезды облаченных? Вы, что с презрением отвергаете да-рованный Богом шанс на спасение, почитаете ли все это достойным того, чтобы хоть на миг отвратить взор от вла-стителей своих судеб? Ответь же ты, безумный и опьянен-ный, лицемерно отвергающий милость Божию — сравнится ли величайшая куча столь ценимого тобой праха с малым цветком, что смиренно приемлет благодатную росу, точи-мую духом небесным. С тем, что крещен в Бессмертие!

Кичитесь своим мирком, гордитесь без меры наукой, но что есть у вас кроме нее? Искусство! Но что в искусстве для кружева затейливо разросшейся грибницы? Что в ис-кусстве для тончайшего узора самого жалкого среди мхов? Труд — но что в вашем труде, что вы им так горды, ког-да звезды всего небосвода неустанно движутся сквозь ночь? Гордость — но чем гордиться, если царь Соломон, во всей его славе, не сочтен был равным лилии долин? Что ваши ленты, ордена, что кольца и яркие наряды, когда у змеи они во много крат прекрасней? Что ваша храбрость, что ваши награды, когда летний жучок, «грязи пестрое дитя»64, без страха сносит и большее. Что те деньги, за которые вы так крепко держитесь, хотя они и не развеют вашей мелан-холии, не послужат в жизни вечной? Вы бережете их для радостей дня, что никогда не наступит; окружать себя 60-гатствами в этой жизни все равно, что спрятаться от мира за заслонами из тяжкого свинца! А отбросить ваши богат-ства и всякую собственность, за которые вы продали и саму Душу, так внезапно окажется, что от вас и вовсе ничего не осталось! Где та жизнь, что вы так бездарно растратили? Развеяна по ветру, вместе со всем вашим наследием! Ну что ж, самодовольный «человек дела», изволь соответство-вать, пришло время платить по счетам. Если закон в том, что жизнь окупается благодеяниями — а так скажет вам любой адвокат, к какому бы вы ни обратились — то ты не усвоил закона. Для твоего же блага: лучше уж совершить один добродетельный поступок, чем бесконечно одерживать финансовые победы!65 Дороже молитва бедняка, благосло-вение, принятое от сироты или вдовы, чем сонмы челяди, толпа гнущих спину лакеев и сборище льстецов! Помни, что и тебя коснется расплата, а потому освободись загодя. Вольготно будет лежать в деревянном ящике, но не умести-те в него своих богатств!

А вы мудры — хотя бы мудростью житейской? Прозор-ливы, пусть хотя бы и в финансовых вопросах? Если весь мир признает истинность того, что было написано мной касаемо миров внутренних и методов их достижения, про-должите ли вы свой бег за бесплотными фантомами, бес-конечную гонку за утекающим сквозь пальцы мороком? Наделенные этим знанием, останетесь ли верны тем лож-ным благам, что давным-давно оставили эту землю? Когда вам будут явлены результаты, многократно проверенные опытом, продолжите ли вы пребывать в блаженной дреме неведения? Будете ли, как и прежде, привычно складывать руки и преклоняться лишь потому, что и весь остальной мир делает так же? Продолжите тратить свое драгоценное время ради роскоши, что, вопреки всем вашим убеждени-ям, губит вас, подобно остриям ножей, а сгубив, останет-ся, подобно веревкам, о которые споткнутся ваши потомки и послужит ямами гордыни и неведения, что погребут в своих недрах всякого, кому достанутся ваши накопления. То, что вы цените превыше всего, то, что храните, как зе-ницу ока, принесет погибель вашим возлюбленным детям, что унаследуют эти богатства. То золото, которым вы замо-стите дорогу вашей жизни, стоит вам покинуть эту зыбкую твердь, тотчас погребет под собой ваших потомков, погребя их под собой.

Не любите денег иначе, как с осторожностью, и ни-когда — сверх меры. Вернитесь к детской своей просто-те. Ведь время бежит вперед, и в действительности у вас нет даже той половины столетия, что вам якобы отведе-на. Начните жить, жить новой жизнью. Отринь тщеславие, преклони колена, глупец! Признай себя неразумным мла-денцем — и даже более, чем младенцем — перед лицом истинной мудрости. Обрати разум к вещам более достой-ным, нежели свои суетные дела, погрязнув в которых ты уподобился червю, что копошится в навозе. Вспомни те до-бродетельные устремления, что как цветы возрастали в уме твоем по воле самих небес, и что ты попрал своей пятой, как грубый вол, и попрали дети твои. А ведь всяких из де-тей твоих восстал против тебя. Плоть от плоти твоей, они обнажили твое лживое нутро.

Подумай, ведь в этой жизни тебе представляется лишь мельчайшая частица жизни истинной. Величайшие из тво-их прибылей, бесчисленные облигации и банкноты обер-нутся тяжкими веригами, тоннами мертвого груза в час, когда тебя сразит тяжкий недуг, и будешь взят ты из мира сего. Богатство есть лишь кандалы, крепчайшие цепи, вы-кованные в адском пламени, и приобретая, ты, сам того не ведая, вредишь себе, и лишь в последние мгновенья твоей жизни ангелы, быть может, сумеют вырвать твою Душу из этих цепей!

Молящиеся за тебя сироты и вдовы — угнетаемые ра-нее, а ныне спасенные — дадут тебе крылья, что с триум-фом вознесут тебя из праха, пред очи Господа! И милость его коснется твоего сердца, отворяя двери в вечность, и глас достигнет твоих ушей: «Обращаясь против слабей-ших и презреннейших из земных братьев своих, ты обра-щаешься против меня!»

Пути к небесам, из сего жалкого мира, где мы лишь го-сти — из мира склок, проблем и суеты, из вечной спешки, что правит нашей жизнью, покуда смертный час не положит ей конца — из мира тягот и неудобств, лежит в истинной сути вещей, что сокрыта, покуда мы в неведении продолжа-ем высоко ценить самое низкое и недостойное, и не ценим самого возвышенного; путь этот открывается за облаками, что всегда открыты твоему взгляду, о ищущий!

Отринь те монолитные преграды меж духом и телом, что так легко принял на веру!

Всмотрись вглубь вселенной — не менее значимой, чем тот шар, на котором ты живешь — вообрази те бесчислен-ные залы, что заключены в Отчем чертоге! Сколь много путей — и все из них могут открыться для тебя — ве-дут к небесным просторам! Несчетные врата открыты для тех, чья природа изначально благословенна! Не те ли вра-та распахнулись звездами в ночном небе, открывая путь к Славе?

Однажды Бог во сне призвал человека к небес-ным вратам, сказал так: «Ступай же, узри величие мо-его крова». И слугам своим, окружившим Его престол, он молвил: «Разоблачите его из одежд плоти; очистите ему глаза и наполните ноздри его новым дыханием; на-делите его крыльями, чтобы он познал полет. Не троньте лишь его сердца — человеческого сердца, что содрогается в рыданиях».

И так было сделано; и, ведомый ангелом, исполнен-ным могущества, человек отправился в свое бесконечное путешествие, от небесных просторов в дальние пределы. Под мерные взмахи ангельских крыл, они неслись мимо темных пустошей, смертных долин, что разделяют живые миры. Они пересекали рубежи, что ширятся, стремясь к неведомой еще жизни. И вот, из такой дали, которая возможно лишь на небесах, словно сквозь мутную пеле-ну, пробился свет. И невыразимо быстро свет стремился к ним, и так же они стремились к свету. В одно мгно-венье планеты проносились над ними, а в другое их окружало сияние солнц. И вечность длился сумрак, что расступался перед ними, но так и не открылся до конца. По правую и по левую руку вставали громады созвездий, что, перемещаясь, складываясь и повторяя друг друга, выстраивая таинственные схемы, воздвигали триумфаль-ные арки, что намечали пути, прямые и восходящие, горизонтальные и устремленные прямо вверх, удлиняю-щиеся и ширящиеся, из бесконечности видевшиеся лишь миражом. Без счета было сводов, без числа архитравов, без конца было врат. Внутри же были лестницы, ухо-дящие в бесконечности вверху, и были те, что пронза-ли бездну внизу. И что было внизу, стало вверху, и что было сверху, стало снизу для человека, лишенного тела. И глубины обращались недостижимыми высотами, и вы-соты становились бездонными глубинами. И в один миг они проходили из бесконечности в бесконечность, сквозь множество миров, и тогда человек вскричал, ибо впереди возникали системы более загадочные и миры, более при-чудливые, новые высоты и новые глубины, что станови-лись все ближе, и всякий из них был достижим».

«Вот человек остановился, содрогаясь, и зарыдал. Сердце его, переполненное до краев, омылось слезами; и он сказал: «Ангел, я не двинусь дальше! Ибо духу че-ловеческому тяжка эта бесконечность. Невыносимо ему величие Божьего крова. Позволь принять меня могиле, где я смогу отгородиться от этого бескрайнего простора! Ибо нет ему конца». И звезды, окружавшие их, воспели: «Так оно и есть! Ты знаешь, ангел, так оно и есть. И ни-когда никто не знал конца!» Ангел же торжественно спро-сил: «Нет ему конца? И это так тебя тревожит?», но не было ему ответа, ибо ответ был уже ведом ему. Тогда ан-гел поднял руки к овеянным славой небесам, и произнес: «Вселенной Божьей нет конца? Так нет ей и начала!»

Если весь видимый мир удерживается вселенским магнетизмом, то для неделимого бессмертного Духа магнетизм есть лишь тень, и ему открыты бескрайние возможности, среди которых только и может существо-вать истинная религия. Все в нем свято изначально, вся-кое чудо возможно, а все привычное исполнено тайны. И лишь там открываются истинные Небеса! И только там.

<...>

«В своей книги я стремился разбить те непрочные цепи, что по людскому разумению будто бы приковывают человека к нашему плотному, неодухотворенному миру. В нем дух не имеет ценности, чудеса отрицаются, как не-подвластные механизмам, что порождают саму ткань этого мира, которые, однако, не способны понять, что и почему приводит их в движение. Эти механизмы распадаются на том рубеже, что отделяет великий и непознанный внеш-ний мир от нашего малого, познанного мира.

Я не столько стремлюсь вернуть Суеверия на их ныне пустующий пьедестал, сколько вознести Сверхъестествен-ное на отчужденный у него престол».

И если, столь долго внимая красноречию Св. Павла, исполненную доводов и доказательств относительно рели-гии Спасителя, которой тот был яростным защитником, Агриппа, вырванный из задумчивости, уже утвердившийся в обвинительном вердикте, вдруг восклицает, сам пора-жаясь своим словам: «Павел, ты едва не убеждаешь меня сделаться Христианином!»66, то мы надеемся, что для ду-мающего читателя такая возможность представится вслед-ствие наших доводов, и он тоже «едва не» поверит в то, что Сверхъестественное возможно и в наше время. c...>

В работе, которую читатель держит в руках, автор по-ставил себе следующие задачи. Во-первых, в меру своих сил, обосновать возможность существования сверхъесте-ственного. Это отрицается наукой. Затем, доказать и само существование сверхъестественного. Этого не признает вера. И наконец, показать, что всякая религия возможна не тем, что мы думаем, что верим в чудеса, но тем, что мы действительно в них верим. Так, человечество можно разделить по признаку веры в божественное или даже во все, что лежит за пределами этого мира, на три группы: первые, те, кто не верит ни во что; вторые, те кто пове-рил бы, имей они возможность; и последние, те, кто ду-мает, что верит. Вот этот последний класс и включает в себя все добродетели и все «благое», измышляемое все-ми возможными церквями. Человек же может верить лишь в меру своих собственных возможностей, и порой здравый смысл останавливает его на необходимости удостоверения в подлинности чуда; а это, как мне видится, есть прерога-тива лишь истинной религии.

<...> .эннэжыад а xí

И пусть сказанное автором этих строк подтолкнет читателя к размышлениям. Пусть он увидит, что есть вещи за границами привычного, далее описывать которые в нашем труде — да и в любом другом — было бы неу-местно. Согласиться с нашими рассуждениями, равно как и принять божественный свет средь тьмы и невежества мира сего, дано лишь тем, кто собственным умом и по-знаниями для того подготовлен. Рядовой же читатель, каковых, из любопытства взявшихся за эту книгу, на-верняка будет немало, также получит на этих страницах пищу к размышлению, а наиболее одаренные и сами при-дут к тем или иным мыслям. Все же к прочтению сего текста можно подойти с разных сторон.

<...>

Хранителям надежно сокрытых тайных философ-ских знаний, которых в свете — и здесь, и за грани-цей — в наши дни куда большее число, чем могли бы подумать непосвященные, довольно будет и того, что ни-где в этой книге, которая, предполагается, будет весьма
увлекательна для всякого читателя, не делается попытки к раскрытию тайн, которые некоторым могут показаться охраняемыми недостаточно тщательно.

<...>

Что до истинного смысла розенкрейцерской филосо-фии — малую толику которой содержит эта книга, равно как и все труды доктора П. Б. Рэндольфа, хотя каждая из них и является подлинно розенкрейцерской от начала до конца — о ней массы пребывают в крайнем неведе-нии. Предполагают, будто они некогда были влиятельной сектой, чьи знания — и, разумеется, практики — каса-лись таких тайн, что страшно и помыслить. И вот, это знаменитое тайное общество со временем стало воспри-ниматься даже не как угроза, но как нечто увлекатель-ное, сродни романтической легенде. Основываясь на том принципе — весьма верном, кстати говоря — что все неизвестное непременно должно быть внушительным, история этих каббалистов послужила делу тех, для кого производимое впечатление было особенно важно. Так, современные писатели, используя историю розенкрейце-ров, обязательно разбавляли ее до крайности романтиче-скими деталями. Имя розенкрейцеров также приобрело особенную любовь у шарлатанов67; оно стало способом произвести впечатление и указать на причастность к тай-нам. Сама форма мистического братства, его символика и атрибуты, оказались особенно притягательны для тех, кто полагал, что с их помощью сможет привлечь к себе побольше внимания. Члены Общества Розы-Креста появ-лялись в романах в качестве героев; возникали, подобно deus ex machina, благодаря игре авторского воображе-ния. Не стремясь более узнать, кем же они были на са-мом деле, их сделали всем и сразу. Ими восхищались,над ними насмехались, их боялись, называли чародеями и полагали, будто они свободны от тяжкого жребия сы-нов человеческих. Фанатизм, фантазерство, шарлатанство и, в наиболее безобидных, самообман — все это при-писывали розенкрейцерам. Из-за странности тех форм, в которые они облекали свое знание; из-за тех немно-гих удивительных сказок, в котором они его сокрыли, на них взирали так, будто они и не люди вовсе, а совсем иная раса. Но то было большой ошибкой.

Заслуженное признание приходит к оригинальным мысли-телям слишком поздно — рядовые исследователям требуется немало времени, чтобы побороть предрассудки и собствен-ное изумление — не в лучшем смысле этого слова, потому даже сейчас розенкрейцеры, или, иначе — парацельсианцы, магнетисты68 даже не рассматриваются в качестве предше-ственников химиков, что своим неустанным трудом и об-стоятельными размышлениями оказали неоценимую услугу современной науке и которым она обязана большинством известных ей истин. Подобно астрологии, не той игре со светилами, а подлинному исследованию, направленному на изучение принципов организации и движения светил, которая стала матерью астрономии, так и наследие Гер-метических братств, известных лишь по одному из своих имен — как розенкрейцеры — положили начало всей со-временной философии. В данном аспекте розенкрейцерство представляет столь близкую и столь ценную для нас науку. Но в аспекте герметических верований он представляет со-бой величайшую религию, впоследствии обросшую массой мифов и получившую современную адаптацию. Каждая ре-лигия должна иметь собственный аппарат, служащий ей инструментом познания. И как же ошибаются люди, прини-мающие любую, даже самую наивную систему и вульгарную, пусть и ладно скроенную мифологию за собственно религию. Тому примером якобы принадлежащая розенкрейцерам док-трина о порождениях различных элементов; сильфах или сильфидах, кобольдах, кроллях, гномах, кельпи, саламандрах и ундинах; весь этот пестрый, но совершенно необязатель-ный каталог суеверий простаки с готовностью принимают в качестве системы, исполненной смысла. Поразительно то, что и многие ясные головы не уловили иносказаний и мета-фор. Нужно же понимать, что есть вещи, которые не должно раскрывать. Во главе жречества каждой религии стоят ми-стики. И не было, пожалуй, еще худшей идеи, чем открыть знание для всех и каждого. Личности определенного сорта умом своим никогда не вырастают из детского состояния, ведь и человек, достигший предела своих ментальных спо-собностей, подобен ребенку в глазах разумов высшего по-рядка, и просто неподготовлен к знаниям, которыми они владеют, и в лучшем случае просто откажется верить в от-крытое ему; так же, имея представления о неспособности детей принять те или иные вещи, мы прячем их за ложью и разномастной несуразицей. То, что до сего момента было доступным из верований розенкрейцеров — сказки для тех, кто полагает миф обязательной основой любой веры. Чем сильнее разгорается огонь разума постигающего, тем боль-шие тайны раскрываются ему. Его собственная готовность к восприятию истины делает истину доступной ему. А что касается мистического смысла, смысла единственно верного, то только лишь тогда, когда человек отходит от общепри-нятых фактов и продвигается к вещам, полагаемым неверо-ятными, он приближается к истинным фактам и покидает из области сказок и детского лепета. Мистическими, фан-тастическими и трансцендентальными — нет, даже невоз-можными— видятся предметы исследований розенкрейцеров в наши сверхпрактичные времена, когда давно забылось то, что непреложные истины современной науки тоже когда-то существовали лишь в грезах мыслителей древности. Так, мистические братства искали дух натуральной философии за пределами ее самой. И путем небес, открытых изнутри, и столь далеких от нашей повседневной жизни, через очи-щение, инвокации, причитания и молитвы, преодолевая страдания плоти, дабы вырваться из уз мира сего и с napáми и курениями вознестись к высшему миру, воити в со-общение с их обитателями, подавляя свои ощущения ради обретения иных способов восприятия, отречься от одного состояния, чтобы тем достигнуть иных; вот к этому и стре-мились розенкрейцеры69.

Под философским же «камнем» мы подразумеваем ма-гическое зеркало или светопроницаемый кристалл для проявления духов, в котором то, что невозможно увидеть, предстает видимым. Менструум или универсальный раство-ритель, агент трансмутации, порошок телесного обновления и весь широкий спектр магических средств, способных вза-имодействовать с природными материалами для превраще-ния их в вещи в крайней степени любопытный; все стороны невообразимых знаний были доступны этим Философам. И свет, загоравшийся для них за границами материального мира, был их надежной опорой. Но для толпы их дости-жения представлялись чем-то вроде запретных ключей, что открывают кладовые, где прячутся все секреты бытия!

Те, кто доберется до конца этой книги, увидит, благодаря тем выводам, что содержатся в заключительной главе, что имеет дело вовсе не с разрозненными и неубедительными фантазиями теоретиков, наделенных неумеренным энтузиаз-мом и неудержимым воображением. Они поймут, что вовсе не были вовлечены в пустопорожние умствования, подменя-ющие любые конкретные выводы неубедительными абстрак-циями, не поддались на прельстивые уловки какого-нибудь писаки, волей или неволей предавшего принципы великого книжного искусства!
E-mail: Archangelus.forum@yandex.ru
Набор в школу Рунической Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=7462#p7462
Личный кабинет: http://club-magia.ru/viewforum.php?f=326
Набор в школу Денежной Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=15290#p15290

Аватара пользователя
Archangelus
Администратор
Сообщения: 17458
Зарегистрирован: 10 сен 2016, 20:02
Репутация: 10
Откуда: Russia
Направление практики: Руническая Магия и Мантика , Таро
Контактная информация:
Статус: Не в сети

#4

Непрочитанное сообщение Archangelus » 01 май 2018, 05:15

Второй том «Удивительных явлений Харгрейва Джен-нингса», выдержки из которого, содержащие крайне ориги-нальные и увлекательные мысли, я представил в этой книге, лейтмотивом выдвигает весьма убедительно обоснованную идею: особая раса буддистов северной Индии (жрецом которых был Мельхиседек, ханаанский финикиец), что возвели пирамиды, Стоунхендж, Карнакский храм и т. д. могли быть и основоположниками всех древних мифологий мира, которые пусть и претерпели изменения и искажения в позднейшие времена, изначально были едины, и в сво-ем единстве построены на высоких, благородных и истин-ных принципах!

И на этом этапе я вправе отказаться от формального и холодного третьего лица и лично уверить моего любезно-го читателя (что следовал за мной столь долго и добрался столь далеко), что хотя написание представленных его вни-манию строк заняло у меня всего два года, идея таковой книг возникла около девяти лет назад, а именно в году 1851-м. И лишь в октябре 1858-го я взялся за перо. За исключением определенного периода с декабря и до марта 1859-го, этого занятия я не откладывал до сего времени. Двадцать лет метафизических исканий находят свое завер-шение в этой книге. Что, как не это, может служить гаран-том взвешенности и твердости моих суждений, ведь перед каждым серьезным делом нужно все хорошенько обдумать.

<...>

Разбросанные в бескрайнем и неспокойном море исто-рии, обломки, по всей видимости, немалых масштабов крушения — удивительного корабля, созданного необык-новенной, нечеловеческой рукой — теперь выброшены на берег, к ногам мыслителя. Щепа невиданных пород дере-ва — фрагменты, по отдельности не имеющие никакого смысла — объекты неясного предназначения — различные темы, за которыми лишь острый ум увидит объединяющие их связи — куски мачт, канатов, парусов — элементы, ко-торые лишь по длительном размышлении можно составить в единое целое; все это было собрано мной в целый Арго, который я смиренно выношу на ваш суд в своей книге.

Я силился восстановить великое судно, идя по следам историй высочайшего, небесного происхождения, что мы, сами того не ведая, пронесли сквозь века. Удалось ли продемонстрировать вам, с философской перспективы, вероят-ность сверхъестественного, судить не мне.

Есть семь различных магнетических законов, повинуясь которым, нельзя не добиться искомого эффекта; первый из них, без которого никакое дело не продвинется далеко, есть Доведение всякого дела до конца, достижение поставленной цели. Моя карьера может быть тому подтверждением. Много лет назад я сделал открытие, о котором кому-то наверняка доводилось слышать, что большинство человеческих болезней социальной, бытовой, ментальной, нравственной природы есть результат нарушения, в форме избытка, полного воздержания или искажения, то есть, извращения сексуального влечения и врожденных инстинктов человеческой расы. Но лекарства от этих напастей не существовало, и потому я был обязан найти его в еще неизведанных областях. Имея некоторый базис из собранных мной спекулятивных и полученных из вторых рук данных, я взялся за исследование этой проблемы, и вел его многие годы, целенаправленно исследуя пациентов, прилагая все резервы воли и не останавливаясь ни перед каким препят-ствием, не признавая даже возможности поражения. Результат моей целеустремленности ныне явлен миру, и всякий в наши дни знает, что мне удалось контролировать определенные нерв-но-витальные агенты лучше, чем кому бы то ни было на земном шаре, и с их помощью исцелить нервные недуги человечества, не важно, возникающие ли от избыточной, или ошибочной направленной сексуальной функции человека, растрачивания жизненных сил за излишней умственной активностью, сидячего образа жизни, нахождения в закрытых помещениях, неумерен-ным умственным, нравственным или нервным напряжением.

Второй закон есть Внимание — направленное, постоянное и полное внимание относительно человека, предмета, принци-па или дела, которое выбрано в качестве цели.

Культивирование внимания способствует улучшению об-щих умственных возможностей, притом в скорейшем времени.

Третий закон есть Невозмутимость, спокойствие! Находясь в возбуждении, спешке или в волнении, ничего не добьешься, особенно это верно в отношении ясновидения, ведь все это лишает магнитные токи присущих им силы и направленности и развеивает по ветру то, что иначе стало бы размеренным ко-лебательным движением сил.

Четвертый магнетический закон есть Воля. Не ее постоян-ство, но сама Воля, душевная сила, делающая так-как-я-хочу. Она являет собой центральный стержень, вокруг которого вра-щается все остальное, и сообразно которому направляется дей-ствие прочих сил.

Пятый закон есть Частота, он не требует пояснений.

И шестой закон есть Полярность — важнейший из всех, ведь без него не происходит буквально ничего; с ним же нет такого человека, который бы не поддался воздействию, демон-сгрируя поразительные результаты, что я сотни раз демонстри-ровал, и чему приведу следующий пример.

Вот, скажем, мисс А., прослышав о том, что я ино-гда даю уроки психического характера, приходит ко мне с неновой уже историей о том, как супруг охладел к ней и имеет любовный интерес на стороне, в результате чего она страдает и желает вернуть его силами магнетизма, или иными, не менее надежными и безопасными методами. Если у такой мисс уже есть магическое зеркало, тем луч-ше; если же нет, я порекомендую ей одолжить его у знако-мых и использовать согласно моим указаниям. После того я узнаю рост, сложение, цвет глаз и волос, примерный вес, а также возраст ее супруга. Благодаря этому я определяю его темперамент и сверяюсь с ее: предположим, она блон-динка, а ее супруг — брюнет. Это должным образом соот-носящиеся темпераменты, и вместе они могут дать начало крепкому союзу, и потому я заключаю, что разногласия здесь возникают преимущественно по ее вине. Она, что весьма вероятно, слишком холодна, требовательна, черства, невнимательна, ставит себя слишком властно в отношени-ях с ним; в общем, не проявляет нежности; и я говорю ей, что стоило бы исправить эти оплошности, поскольку муж-чина такого темперамента подвижен, импульсивен, состра-дателен, отходчив, но раздражителен, но проявляя любовь жена-блондинка сможет не только привязать его к себе, но и отвоевать его у любой брюнетки на свете. Каким же об-разом? Блондинки обладают электрической натурой, брю-неты же — магнетической, и потому крайне восприимчивы к влиянию извне. Его слабое место, и одновременно силь-нейшая страсть — любовь, исполненная ласки и нежности. И если она разыграет эту карту, то и победа останется за ней; вот это я и подразумеваю, говоря о Полярности. Вот она садится перед зеркалом, вызывает перед собой его об-раз, и когда он обретает четкость перед ее духовным оком, пусть за дело примутся остальные шесть законов, покуда взгляд ее наполнен истинной и чистой супружеской любо-вью. Но положим, что оба они блондины. Очевидно, что нежность здесь не поможет, потому как оба они обладают одним электрическим темпераментом, и неверный супруг в девяти из десяти случаев был очарован какой-нибудь тем-ноглазой и темноволосой, смуглокожей женщиной, полной страсти, чья горячая, магнетическая натура крайне привле-кательна, и держит его крепче стальных оков. Что ж, в та-ком случае, жене следует атаковать на поле высших черт его натуры, и доказать своей неизменной и все сносящей преданностью, что Душа много выше тела, разум превос-ходит красоту, а забота и интерес к его начинаниям куда важнее, чем какая бы то ни было чувственность. Его разум и чувства сформируют, в таком случае, общую центральную ось, точку, где встречаются полярности. Измените пол и об-стоятельства, закон останется тем же. Однако, здесь задей-ствован и другой принцип, не менее важный, касающийся всех случаев, где имеет место быть разрушительное влия-ние третьей стороны.

Отталкивание обладает приблизительно той же силой, что и Притяжение, и тут мы предположим, что в нашей ситуации виной всему не жена или ее муж, но сама сопер-ница, восприимчивая к магнетическим влияниям, а также гневу, отвращению и т. д., не в меньшей степени, чем лю-бой из людей. К этому весьма важному положению приведу следующий пример: однажды в египетском Каире я, беседуя с образованным арабом по этому самому вопросу, узнал,что частой практикой среди отверженных жен является вы-зов образа неверного мужа — силой Воли — с помощью, за неимением лучшего, стакана воды или магического зер-кала вроде тех, что описаны Лейном в «Современных Егип-тянах» или мисс Пул в «Англичанке в Египте». Поскольку Египет полнится кутбами, вулиями и дервишами, там мож-но запросто одолжить настоящее магическое зеркало или кристалл на нужное время.

В таком зеркале, вне зависимости от его природы, су-пруга вызывает Симулякр, магнетический образ женщины, что так приятна ее мужу. Можно возразить, что она не знает, как выглядит соперница, но никакой разницы нет; все, что ей требуется, это ее женская Воля, и тогда ни-какой силе неподвластно будет помешать возникновению перед ней нужного образа, духа или призрачно формы. И она говорит следующее: «Пусть обрушится на твою голо-ву все горе, что ты принесла мне! Пусть твое сердце тер-зают муки, что ты заставила меня снести! Именем Любви, которую ты опорочила, именем Всемогущего, я обращаю любовь [моего мужа], что ты украла, противным — мерзо-стью и ненавистью; И именем Аллаха я превращаю страсть в невыносимый ужас и отвращение. Да будет так, име-нем Божьим!»

Здесь практичные люди наверняка посмеются над этим методом, и поступая так, посмеются над самим Богом, лю-бовью человеческой, разбитым сердцами и нерушимыми магнетическими законами самой Вселенной, я же, в свою очередь, скорее повстречался бы с «дьяволом», чем услы-шал молитву обиженной женщины; его-то когтей я мог бы избежать, имей он таковые; но со всей определенностью скажу, что будь направлена на меня ярость такой женщины в таких обстоятельствах, она бы наполнила мою душу ней-моверным ужасом, где бы я не скрывался; ибо женская лю-бовь есть сильнейшая сила во всем мире; начала ее чище, сильнее и благороднее, чем что-либо, и им содействует вся-кая сила, какая ни есть на свете. Не верю я и в то, что все может окончиться неудачей, если намерение ее крепко,и свои атаки она повторяет день за днем, пока не достигнет магнетической победы.

Но обманутые жены — не единственные в Сирии, Егип-те, Турции и Аравии, кто обращается к магнетическим методам в решении любовных вопросов. Вдовы прибегают к схожим методам, разница лишь в формулировке: «Мило-стивый Аллах, ты учил, что не следует мне оставаться од-ной; потому дай мне в мужья достойного». Но лишь в том случае, когда женщина не имеет конкретного кандидата на роль мужа. Если же таковой присутствует, то она вызыва-ет его образ и направляет на него свою силу. Я слышал о множестве успехов, но мне не известно ни одной неуда-чи; не вижу я также и причин, по которым белые женщины Западной Европы и Северной Америки не могут быть столь же успешны в этом деле, сколь их арабские и египетско-си-рийские сестры, или квартеронки Юга, о которых известно, что они применяют те же средства для тех же целей. Если какая-либо из этих женщин не выбрала себе определенно-го мужчину, она продолжает работу с зеркалом до тех пор, пока серия психовизуальных фантомных образов не про-несется по темной поверхности магнетического зеркала. И как только среди них возникнет тот, по кому томится ее Душа, если женской душе вообще известно томление, и она ощущает относительно его то, что можно назвать не иначе, как любовью, она удерживает этот симулякр и упорно и по-следовательно вводит в действие описанный выше закон, привлекая — кем бы он ни был — живой оригинал этого фантомного образа, с помощью неумолимых магнетических сил. Затем остается только найти этого мужчину, чтобы двое могли соединиться, и это происходит схожим образом, ведь в состоянии ясновидения часто возникают места, виды и даже имена. Но чаще возникают случаи, подобные тому, что описан выше, ведь обычно женщине уже известно, ка-кого мужчину она желает, и тогда ее целью становится при-влечь его, а уж встретиться с ним после совсем не сложно.

Разумеется, все это не более, чем самое простое и чи-стое ясновидение, от начала до конца имеющее магнетическую природу, лишь происходящее с Востока, а не с Запада, и достигается оно методами, отличными от тех, что в ходу у европейцев и американцев, что видно на при-мере практик цыган или окторонов.

Всматриваясь в глубины магнетических миров по-средством зеркала, порой можно наблюдать чрезвычайно необычные вещи; это ясно прослеживается в сотнях при-сылаемых мне писем от пользователей магических зеркал. Часто взгляд, подкрепленный высшей степенью видения и благосклонностью небес, улавливает встречный взгляд, и благословенны те, кому удастся пережить подобное. Не-давно из Огайо мне написал человек, столкнувшийся с та-ким видением потустороннего глаза, и мне удалось узнать подробности, буквально перед тем, как эта книга отправи-лась в печать. Я счел этот ответ крайне важным для всяко-го, кто стремится овладеть видением, и потому привожу его ниже. Итак, вот что говорит автор письма:

«Т-K-, Огайо, 9 янв. 1869.

Теперь в подробностях об этом глазе, чем бы он ни был. В течение определенного времени я пользовался по-вязкой — не специальным магнетическим приспособлени-ем, лишь несовершенной заменой такового. Из холстины, с полудюжиной слоев плотной бумаги внутри, я закрывал ей глаза и лоб в ночные часы, пытаясь видеть сквозь нее, следуя указаниям, данным в вашей книге «Встречи с Мерт-выми» и вашей первой монографии, касающейся ясновиде-ния. Я приступил к упражнениям сразу после приобретения магнетического, или магического, зеркала [второсортно-го Трину]. И в тот раз, обратившись в нему, я вскорости заметил тусклый золотистый свет, весьма неясный, часто перекрываемый вспышками электрического, либо магнети-ческого света. И в этом нежном, тусклом свете возникло пятно насыщенного желтого золота, оно двигалось, часто вычерчивая круги. Стоило понаблюдать его в течение не-которого времени, как оно оформилось нечто вроде глаза, с темным, синим зрачком, затем возникло золотое кольцо, окружавшее его центр, а после проявилось более светлое кольцо синевы, напоминающее глаз. Впервые я увидел этот объект спустя две-три недели после покупки зеркала. Сна-чала, когда я сидел спиной к горящей лампе, около двад-цати минут, меня одолевали нетерпение и разочарование от того, что я не могу наблюдать ничего, помимо черной поверхности зеркала, но внезапно образ, описанный выше, возник в левом нижнем углу, медленно преодолев две тре-ти поверхности по направлению к правой верхней оконеч-ности и столь же внезапно исчезнув. Это повторялось не раз, с вариациями. Размером он был примерно, как сере-бряный десятицентовик70. Я полагал, что это обычное яв-ление, и не обращал на него внимание. Я определенно не ясновидящий, но тогда мне казалось, что у меня есть не-которые задатки. Я не удовлетворился этим, поскольку не получил результатов, которые желал увидеть. Иногда мне удается получить ответы, но не всегда они достоверны, во-просы же относительно будущего находят более удовлетво-рительный ответ.

Ваш, ...»

Ныне мне известны случаи, когда точно такое же пятно золотого света превращалось в эфирный канал, сквозь ко-торые открывалось величие иных реальностей; или, в иных случаях, оно перерастало в портреты, в деталях повторяю-щие лица мертвых, четкие и узнаваемые.

Более того, я знаю троих человек, что в одно и то же время, при свете дня, видели одно и то же — удивитель-ную подвижную картину предельно любопытного и загадоч-ного содержания; и меня радует то, что всякий, способный увидеть хоть единое пятно на поверхности зеркала, спо-собен также, при должном усердии, развить в себе сокры-тые до поры способности к ясновидению и прорицанию. Но то доступно не всем, и мне известны люди, которые без успеха упражнялись в течение весьма долгого времени, виной чему врожденные изъяны их организма; им, покуда они пребывают в этом теле, вероятнее всего, не суждено стать ясновидящими.

Здесь я отмечу, что при возникновении каких-либо сложностей в развитии психовидения, ежедневное ношение магнетической повязки ночью и магнетической пластины на теле днем поможет справиться с помехами и преодолеть препятствия, а помимо того окажет благоприятный целеб-ный эффект, что никому не будет лишним.

<״.>

И снова, держа в руках уже отпечатанную книгу, я по-лучаю второе письмо, на этот раз от леди из Освего, Нью-

и

Иорк, касающееся того же предмета. Цитирую:

«О, позвольте же мне поведать вам, что мой дражай-ший отец вернулся ко мне, после того, как я покинула Бо-стон. <...> Я была так далеко от него и видела его лицо, прекрасное лицо; и было оно бело, как снег, и его седые волосы тоже белы, подобно лицу. <...> Впоследствии же он явился мне таким, как я привыкла его видеть в давние дни, в расцвете зрелости, и передал эти прекрасные слова: «Дитя мое, я не мертв!»

Читатель, это доказательство Бессмертия не было бы возможно иными средствами, и оно ценнее всех слов меди-умов, всех непрямых, недостоверных контактов, какие толь-ко возможны. Вот кембриджский джентльмен, на которого я ссылался ранее, изложил мне свой опыт работы с соб-ственным зеркалом.

«Недавно, глядя в зеркало, я обратил внимание на воз-никший в нем предмет, похожий на видимую в отдалении гору. И всматриваясь я в его ломаные очертания, я увидел, что он стал все более напоминать невероятной величины облако, движущееся к верхней кромке зеркала, в процессе разделяясь надвое, что впоследствии покинули поле зре-ния. И тогда передо мной начали возникать вереницы лю-бопытных, но крайне неясных объектов, расходясь по всей поверхности чудесного зеркала. Неожиданно поверхность его засияла ярким светом, и с невероятной скоростью об-разы начали сменять друг друга. Бесплодные земли, лишен-ные всякой растительности, крутые горы, ужасные пропасти и коварные обрывы сменялись величественным движением планет, звезд, светил, систем и галактик в их поразитель-ном блеске и необъятности. Они миновали, и, как мне по-казалось, оставили меня в одиночестве, стоящего среди бесконечности, чужаком в неведомой земле, бесконечно ма-лой соринкой в космосе, жалкой пылинкой на фоне всего сущего, вплотную приблизившегося к Ничто, бессильного объять безграничный и бескрайний простор, раскрываю-щийся во всех направлениях вокруг меня.

Пораженный величием всего увиденного, я нуждался в объ-яснениях, которые непременно должен был отыскать, когда мое одиночество было нарушено одним из этих грубых сует-ных людей, что верят только в доллар, и, к моему величайшему огорчению, зеркало более не являло образов Вечности, и я вы-нужден был закончить сеанс».

Превосходство психовидения над современным так называ-емым медиумизмом по всем критериям очевидно и не нужда-ется в дальнейшем обсуждении. Манифестация духов служит важной цели, продемонстрировать непреложный факт посмерт-ного бытия, но помимо этого не приносит большой пользы; и по качествам своим медиумизм, безусловно, несовершенен, поскольку не представляется возможным определить, одержим медиум дурной или благой сущностью. Передавать услышанное из внешнего источника, конечно, неплохо, но узнать и увидеть все самостоятельно во много крат лучше. Эта мысль была край-не изящно и убедительно изложена доктором Урией Кларком, человеком, что не побоялся во всеуслышание разоблачить со-временный спиритизм во имя сил высшего, истинного порядка, проистекающих напрямую от Бога.

«Пустячные фокусы, которые представляет нам совре-менный спиритизм, меркнут и теряют всякий смысл перед явлениями самой Природы, Божественными Откровениями, встречавшимися на протяжении всей истории человечества. Этот несравненнейший полог, воздух... эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложен-ная золотым огнем»71, те увенчанные облаками горы, что вознесли свои окутанные снегами вершины к небесам; те прекрасные просторы, что тянутся до самого горизонта; голоса мириад разумных созданий, коими полнятся небо и земля; неустанный рев древнего океана и мелодия бри-за утреннего и вечернего; песни лесов, гул ураганов; шум волн, омывающих нашу планету; мир, что вращается в бес-крайних пространствах эмпиреев — средь тайных сил, что разражаются молниями и сотрясают вселенную громами; незримые токи, струящиеся сквозь все фибры чудесного механизма нашего бытия; наши умы, что дают нам ощу-тить себя героями, мучениками, богами, бесстрашно броса-ющимися в пламя, воды или в гущу яростной битвы; наши сердца, бьющиеся надеждой без края и конца — все это откровения Господа Всемогущего и пророки бессмертия нашей Души».

Лучшего, величайшего выражения мне еще не доводи-лось слышать из человеческих уст. Однако, все это почита-ют отступничеством, преступлением против правды. Пусть так, но тогда позвольте мне возлюбить это отступничество и восславить такое предательство. Встречайся оно чаще, и мы бы жили в куда лучшем мире.

Перед тем, как завершить этот труд, я еще раз обра-щусь к тем, кто стремится развить в себе ясность видения, и напомнить им об абсолютной необходимости безупреч-ной нервной невозмутимости на протяжении всего про-цесса; потому как всякое отклонение, всякое излишество, физической, ментальной, эмоциональной или сексуальной природы, всякий уход от нормы, в чем бы он не проявлял-ся, наверняка закроет вам всякие пути к желаемой цели.

Во всем следует соблюдать умеренность, и все, что выходит за ее пределы, отметает всякую возможность к обретению ясновидения. Воля есть высшее Могуще-ство. Любовь есть главная Сила. Упорство есть единствен-ный Путь.

Тем, кто верит в то, что ускользает от наших чувств, кто осознает, что мы пребываем в море тайн, и реальность сокрыта глубоко за плотными покровами, что под силу преодолеть лишь сильной и упорной Душе; тем, кто за по-следние двенадцать лет смог освоить этот инструментарий и тем, кто доказал свою важность в исследованиях магне-тической науки и философии, и только для них эта книга и прилагающийся к ней список правил. Эти правила — полностью переведенные на английский — точные копии тех, которыми руководствуются в своей работе восточные видящие, за исключением фрагментов из Новалиса и иных мастеров, которые я перенес сюда из своей первой, более не издающейся книги, посвященной внутреннему видению.

I. Нетерпение (в сем деле) препятствует успеху или полностью исключает его. Но на истинно ищущую душу снизойдет подлинный свет божественной силы магнетиз-ма, настоящей магии. Но в полноте своей он открывается лишь тем, чей дух спокоен и себя блюдет. Помните о том, что говорил Великий Магистр, наделенный редким гением и подлинным даром видения; «Настоящий розенкрейцер, аколит, адепт, стремится к бесконечности, к Благодати и Силе, что есть ключи, отворяющие врата славы; он спо-собен видеть, слышать, познавать и исцелять умственные, физические, социальные, нравственные и бытовые недуги человечества посредством той благодати и тайной силы, что в наше время дается немногим, и немногими дости-гается через Волю и Усердие. Ибо лишь сынам эмпиреев, кровным или названным, открыты сокровищницы, что ле-жат вне пределов реального мира. Только им одним от-крыто истинное целительное, божественное вдохновение, и только им дано познать дыханье Божье. <...> Кто об-ладает крепостью Воли и чистотой устремлений, может, пожелай он того, разомкнуть врата тайны, войти в неве-домый чертог, и насладиться знанием, закрытым для низ-ших Душ».

Новалис говорил так: «Что случайно — не обязательно непостижимо; и случайность имеет свои закономерности. Тот или та, что обладает верным пониманием случайно-го, уже несет на себе печать царского могущества знать и повелевать, если не всем потаенным, то большей его частью, что простирается дальше, чем способен заглянуть взор смертных, не расположенных к тому по натуре своей или к тому не стремящихся, сознательно, либо по неве-дению. Такие личности с готовностью внимают тому, что не достигнет людей, в меньшей степени наделенных Хра-бростью, Волей, Упорством и смирением. Обладающему этими качествами незримые разумы и подчиненные все-ленские силы преподносят свои знания и свою верность. Он волен властвовать над судьбой, играть в ее игры по собственным правилам и читать будущее, словно откры-тую книгу — все то дается блюдущему свое здоровье, телесное и Душевное, свои страсти и владения, он воспа-ряет острым взором Души вперед и вверх, где видит все сущее в его целостности, и все лишь благодаря чудесной фантораме, открывающейся пытливому взору на поверх-ности Симфы, волшебного зеркала, несравненного диска ля Трину».

II. Существует три класса или сорта зеркал: гибридные, малые зеркала среднего рода, зеркала женские и зеркала мужские. Первые хоть и малы, обладают притом необходи-мой степенью качества; более философская игрушка, чем инструмент; имеют двойной фокус, пригодны для созерца-ния пятен и ореолов, символов и силуэтов, но их магне-тическая проводимость крайне низка, как и точность, чему виной двойной фокус; достаточно легко ломаются и де-формируются, но недороги, и оттого часто применяются для гадания бродячими цыганами, не могущими позволить себе Трину классом выше. Зеркала большего размера, чем описанные несовершенные гибриды, часто зовутся зеркала-ми с четко обозначенным полом, женскими зеркалами; их фокус верен, покрытие безупречно, а сила велика, к тому же они отмечены поразительной восприимчивостью. Есть также и зеркала, не сильно отличающиеся от последних, но притом имеющие просто-таки баснословную стоимость. К примеру, такое зеркало украшает заднюю поверхность часов Абдул-Азиза, султана турецкого. Зеркало редкой красоты, и неудивительно, ведь оно выделано из цельного алмаза, чья поверхность образует вогнутую линзу; стоит же оно более $ 400 000. Тремя такими владел последний из махарадж, Дулип Сингх; одно из огромного алмаза, другое из невероятных размеров рубина, и третье, что было сра-ботано из самого большого из известных миру изумрудов; и хотя по стоимости они многократно превосходят Трину второго класса, сомнительно, что функционально они мог-ли бы с ним сравниться. Зеркала второго класса способ-ны удерживать магнетическую пленку толщиной едва ли не в восемь дюймов, уплощаются к центру, и способны являть образы столь же хорошо, сколь и первоклассные мужские зеркала, и уступают им лишь тем, что не позво-ляют магнетическому слою растянуться до того состояния, когда становится возможным отображение наиболее круп-ных и детальных фанторам; также слой создается не на-столько плотный, чтобы видящий смог достаточно успешно воздействовать на людей, находящихся от него в значи-тельном удалении или достаточно долго удерживать вы-званные образы, симулякры или определять, где находится тот или иной человек, живой или мертвый. Но все прочие функции оно исполняет безупречно и, по моему мнению, превосходит столь превозносимые хрустальные шары, при-надлежащие Чарльзу Триниусу из Сан-Франциско, с ко-торыми он не пожелал расстаться и за $ 3 000. Дороже, чем мужские зеркала, к тому же производятся и ввозятся в куда большем количестве и на нашем континенте рас-пространены куда шире. Не так давно издатель газеты «Reform» провозгласил, что не верит в магические зеркала; и тем не менее, месяцем позже та же газета публиковала статью за статьей, доказывая реальность схожего феномена. Ведь принципы, основания, методы и результаты работы с обоими инструментами идентичны: все сводится к фото-графическому отображению духов. Но этот человек писал лишь об одном, том, что не возник на его родине, а тот же, что возник, был к тому же поддержан состоятельными адвокатами, докторами, судьями и держателями капиталов, большинство из которых, если судить по тону их аргументов, имеют денег куда больше, чем мозгов. Я и мои друзья бедны, и не в состоянии позволить себе купить владельцев газет, и в этом, как видите, вся разница; и несмотря на расхождение мнений богатого Твидлди и скромного Твидл-дама72, оба они в итоге правы, поскольку говорят об одном и том же. Фотография, духовная или электрическая, была и остается истиной; видения в кристаллах и зеркалах есть та же фотография, одно и то же по своей сути, они под-чинены одним и тем же законам и принципам и приводи-мая в действие, основывающаяся примерно одними и теми же чудесами эзотерической химии; и разница заключатся единственно в том, что немногие способны запечатлеть духа непосредственно, в то время, несравненно большее их число способно получить пусть мимолетные, но удов-летворительные изображения с помощью чувствительной пластины, чему я был свидетелем сотни раз, как и тысячи других, о ком я мог и не слышать вовсе.

Мужское зеркало превосходит все прочие. Его фоку-сы расходятся на четыре дюйма, дно имеет размеры более семи на пять дюймов и форму четкого овоида и способ-но создавать мощнейшее поле. Они более подходят для профессионального пользования, нежели частных опытов, поскольку способны, что часто и происходит, демонстри-ровать три различных движущихся образа одновременно, сколь угодно большой аудитории. Я часто жалел о том, что не могу производить подобных зеркал; но то невоз-можно уже потому, что для их создания требуются ма-териалы с трех континентов. Даже обыкновенное стекло и рамы для таких зеркал приходится вывозить из-за мо-рей; как, к слову, и тот странный материал, что заполня-ет симпатические кольца — что светлеют, когда будущее безоблачно и странным образом темнеют, когда в буду-щем видится зло, друзья расстаются, возлюбленные преда-ют, о чем квартероны Луизианы и женщины Сирии могут рассказать немало будоражащих историй. Как следствие высокой ценности этих зеркал и колец, в прошлом было произведено немало подделок, но всякий, кто приобрел их, вправе винить только себя одного, потому как под-линные образцы в нашу страну всегда ввозил лишь один человек — Вильмара.

III. Всякому кольцу и зеркалу следует как можно реже оказываться в чужих руках, а то и не следует вообще, поскольку то приводит к смешению магнетических токов и лишает инструмент чувствительности. Посторонним до-зволяется смотреть в зеркало, держа его за края короба, в котором оно хранится, но никогда — трогать раму, либо само стекло.

IV. Если зеркало покрывается пылью или пятнами, его можно очистить, отерев мелкой мыльной стружкой, должным образом промыв водой, протерев алкоголем или плавиковой кислотой с последующей полировкой мягкой замшей или бархатом.

V. Зеркалу не должно оставаться без внимания; посто-янно магнетизируйте его пассами правой руки в течение пяти минут. Это делается для того, чтобы поддерживать его жизнь и наполнять зеркало силой и мощью.

VI. Пассы левой рукой увеличивают магнетическую чувствительность зеркала.

VII. Чем чаще и дольше вы пользуетесь зеркалом, тем сильнее оно становится.

VIII. Гипнотическая или магнетическая сила зерка-ла может превышать таковую при прямом месмерическом воздействии, если смотреть прямо в центр его поверхно-сти и соблюдать абсолютную тишину. Зеркало способно загипнотизировать многих из тех, кто отрицает сам фено-мен месмеризма.

IX. В течении сеанса к свету всегда должна быть об-ращена обратная сторона зеркала, но не его поверхность. Это может быть фатально для его функций.

X. Положение зеркала, удерживается оно в руках или нет, должно быть наклонным, т. е. верхний край должен смотреть в сторону от смотрящего.

XI. Когда в зеркало смотрит неопытный месмерист или несколько человек сразу, его следует держать на подвесе; также никто не должен его касаться.

XII. . Признак верного расположения зеркала — отсут-ствие каких-либо отражений в нем. Изменяйте наклон или положение головы, пока чистая и однородная, глубокая чернота не заполнит его границы, чего не произойдет до тех пор, пока магнетизм не соберется в нем в должном объеме. Это и есть магнетическая поверхность, что содер-жит в себе все образы, являемые Трину.

XIII. Первое, что вы увидите — пятна.

Они видятся на поверхности зеркала или в его глубине, но в действительности возникают на краю маг-нитного поля над самим зеркалом. Магнетическая по-верхность формируется от взгляда оператора. Люди магнетического темперамента — брюнеты, темноглазые, смуглокожие, темноволосые — наполняют его быстрее, чем противоположного, электрического темперамен-

та — блондины и блондинки, что, однако, не сказывается на эффективности.

XIV. Мужчинам, в отличие от женщин, сложнее раз-вить способность в видению, но если они добиваются успеха, то их сила и точность видений превосходит жен-ские. Лучше всего видят девственницы и девственники, после них — вдовы и вдовцы.

XV. Неполовозрелые мальчики и девочки учатся бы-стрее прочих, и видят лучше. Их магнетизм чист, цело-стен и несексуален; чистота же означает силу во всем, что касается магнетизма и оккультизма.

XVI. Белые пятна благоприятны: к добру, исполнению.

XII. Черные — строго наоборот: к неудаче, во зло.

XIII. Фиолетовые, зеленые и синие предвещают радость — великолепны.

XIX. Красные, алые, оранжевые, желтые означают опас-ность, неприятности, болезни, обман, потерю, предатель-ство, скорбь, злословие, предостерегают и предвещают неожиданности неприятного характера.
E-mail: Archangelus.forum@yandex.ru
Набор в школу Рунической Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=7462#p7462
Личный кабинет: http://club-magia.ru/viewforum.php?f=326
Набор в школу Денежной Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=15290#p15290

Аватара пользователя
Archangelus
Администратор
Сообщения: 17458
Зарегистрирован: 10 сен 2016, 20:02
Репутация: 10
Откуда: Russia
Направление практики: Руническая Магия и Мантика , Таро
Контактная информация:
Статус: Не в сети

#5

Непрочитанное сообщение Archangelus » 01 май 2018, 05:15

XX. Чтобы воздействовать на человека, находящегося в дали от вас, вызовите его образ. Удерживайте его своей Волей и сконцентрируйте свои ум и усилия на нем; кем бы он или она ни были, где бы ни находились, послание Души достигнет их. Но держитесь закона: нет ничего вернее, чем то, что, если намерение видящего — не благо, рано или поздно оно обернется для него или для нее ужасными по-следствиями; потому следите за тем, чтобы оставаться бла-гими и приносить благо.

XXI. Помните, что воздушные просторы заполнены бесчис-ленными разумами, природы небесной, а также противной ей. И если последние обладают Силой, то первые наделены под-линной Мощью. Для сообщения с благими разумами, добро должно быть в сердце. Исполненному светлого чувства они могут ответить по-разному; они способны оградить от влияния дурных сил, ведь пристанищ им на границах двух миров, Мате-рии и Духа, невероятное множество: мириады чинов, о которых даже наиболее выдающиеся и любознательные спиритуалисты не могли бы и помыслить. Эти дурные силы обильны и ужас-ны; но они бессильны в посягательствах на истово верующую Душу, что находит опору в Господе и вмещающую в себя все Благое, Прекрасное и Истинное.

XXII. Поверхность зеркала ни в коем случае не следует вводить в соприкосновение с активными химическими и фо-тохимическиими веществами, а также допускать попадание на нее прямых солнечных лучей, поскольку то губительно для его восприимчивости к магнетизму, также, как и для фото-графических пластин; единожды испорченное зеркало более не станет столь же хорошо, как было до того без отправки его в Европу для полной переделки. Лунный же свет, наоборот, благоприятен для зеркал. Обратная сторона его также не долж-на подвергаться какому-либо воздействию и соприкасаться со светом; это может лишить его всяких магнетических свойств, что и обуславливает важность ее закрытия. Также опасны вы-сокие и низкие температуры, воздействие которых может либо исказить идеальную овоидную форму, сделав зеркало бесполез-ным к применению, ведь из-за этого оно потеряет способность удерживать и сохранять истекающий из глаз магнетический флюид, который и образует чувствительную пленку, на которой проявляются пятна и прочие чудесные видения; он будет ска-тываться с него, как вода с раскаленного железа или, словами Вильмары, «хорошим будет больше никогда!».

XXIII. Все, возникающее по левую руку от смотрящего при обращении к зеркалу, реально, что бы оно ни изображало.

XXIV. Все, возникающее по правую руку — лишь символ.

XXV. Восходящие пятна или неясные тени толкуются как утвердительный ответ на заданный вопрос — не важно, произ-несен он или нет.

XXVI. Нисходящие пятна означают отрицательный ответ на подобные вопросы.

XXVII. Пятна или тени, движущиеся вправо от видящего, говорят о присутствии духов и их заинтересованности.

XXVIII. Если же они движутся влево, это толкуется как; «на сей раз — довольно», и сеанс следует прекратить.

* * *

Реальность Магии не способен отрицать ни один здравомыс-лящий человек, особенно если он достаточно начитан и успел повидать мир, да и можно ли такое отрицать, когда среди ин-дусов, арабов, негров, татар, китайцев и иных рас столь много убедительных тому доказательств. Но американцы до недавних пор полностью отвергали эту тайную науку; однако, благода-ря своему запасу энергии, мозговых и нервных возможно-стей, они еще успеют превзойти все народы планеты и в этой, и в иных дисциплинах. Я настолько в этом убежден, что готов утверждать, что восемь десятых американцев — мы не берем в расчет наших городских дикарей — на развитие до того уров-ня, что в иные времена почитался бы выдающимся, потратят в среднем шесть недель, касается то физического медиумизма или ясновидения посредством кругов, зеркал или магнетизма.
E-mail: Archangelus.forum@yandex.ru
Набор в школу Рунической Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=7462#p7462
Личный кабинет: http://club-magia.ru/viewforum.php?f=326
Набор в школу Денежной Магии: http://club-magia.ru/viewtopic.php?p=15290#p15290

Ответить
  • Похожие темы
    Ответы
    Просмотры
    Последнее сообщение
  • Новое сообщение Магическое зеркало
    Archangelus » 12 фев 2018, 20:56 » в форуме Инструменты для магических дел
    12 Ответы
    611 Просмотры
    Последнее сообщение Archangelus
    12 фев 2018, 21:01
  • Новое сообщение Как выбрать магическое зеркало и как им пользоваться
    0 Ответы
    233 Просмотры
    Последнее сообщение Марго
    11 окт 2017, 14:32
  • Новое сообщение Как изготовить магическое зеркало для развития ясновидения
    0 Ответы
    228 Просмотры
    Последнее сообщение Марго
    11 окт 2017, 14:30
  • Новое сообщение Магическое зеркало: его свойства. Как сделать и применить
    1 Ответы
    236 Просмотры
    Последнее сообщение Марго
    11 окт 2017, 14:33
  • Новое сообщение Получение работы (для работников умственного или творческого труда)
    Archangelus » 10 сен 2018, 10:51 » в форуме Работы не известных авторов
    1 Ответы
    185 Просмотры
    Последнее сообщение Archangelus
    10 сен 2018, 10:51
  • Новое сообщение Теория Ци в фэн-шуй
    Марго » 20 апр 2017, 20:54 » в форуме Фен-Шуй
    0 Ответы
    153 Просмотры
    Последнее сообщение Марго
    20 апр 2017, 20:54

Вернуться в «Основы и правила зеркальной магии»